От редакции: Долговое сознание
Польза нынешнего кризиса в том, что он надолго отобьет охоту у граждан и корпораций влезать в долги, говорят психологи. Похожая история случилась 10 лет назад с российским правительством. После унизительного дефолта 1998 г. оно приобрело стойкую аллергию на заимствования, особенно зарубежные.
Избавление от $150 млрд долговой зависимости в 1998–2003 гг. стало почти национальной идеей – страна назубок выучила словосочетания «пик платежей», «Лондонский клуб», «процентные расходы». Триумфальным финалом восьмилетней борьбы за независимость от кредиторов стало погашение долга Парижскому клубу. Сделка до сих пор остается беспрецедентной: Россия летом 2006 г. единовременно погасила $21,3 млрд, сэкономив на процентах $7,7 млрд. С тех пор внешний долг российского правительства – один из самых низких в мире (4% ВВП), тогда как обычно это соотношение находится на уровне 50% ВВП.
Ужасы дефолта так крепко впечатались в память отечественных чиновников, что они снабдили Бюджетный кодекс целым рядом ограничителей на случай, если их последователи забудут о тяжести долгового бремени и вновь увлекутся заимствованиями. Например, Бюджетный кодекс запрещает более чем на 1% ВВП финансировать дефицит бюджета из источников иных, нежели резервный фонд и фонд национального благосостояния.
Эта политика была разумной при высоких ценах на нефть, стабильном росте экономики и бюджетных поступлений. Но теперь ситуация радикально изменилась: кризис все глубже затягивает экономику в рецессию. Борьба с ним требует от государства все больше ресурсов, при том что доходы бюджета будут уменьшаться из-за низких цен на сырье. Власти прогнозируют дефицит бюджета на уровне 5% ВВП, а эксперты дают еще более пессимистические прогнозы: при падении цены нефти до $32 за баррель доходы бюджета в 2009 г. снизятся с 10,9 трлн руб. до 6,2 трлн руб., а дефицит составит 7,3% ВВП, подсчитала Александра Суслина из Экономической экспертной группы.
Конечно, за тучные годы государству удалось скопить приличные резервы. Благодаря этим деньгам Россия переживает кризис менее болезненно, чем могла бы. Но так ли велики наши запасы? Из того, что называется золотовалютными резервами ($426,5 млрд), около $226 млрд – это средства двух стабфондов, а более $200 млрд – собственные резервы ЦБ.
Какой бы внушительной ни казалась эта цифра, в идеале она должна быть в 1,6 раза больше, чтобы покрывать объем денежной базы, три месяца импорта и внешний долг на ближайший год. А то, что осталось в стабфондах, меньше суммы, уже потраченной на поддержку экономики в первые три месяца кризиса.
Если дела пойдут совсем плохо, финансировать дефицит бюджета можно будет с помощью наращивания госдолга, осторожно намекает правительство. Но фактически государство собирается занимать само у себя: заимствования планируются на внутреннем рынке через краткосрочные облигации Минфина, главным покупателем которых, скорее всего, станет ЦБ. На рынке вряд ли будет много охотников за этими бумагами, поскольку все ждут дальнейшего ослабления рубля. Чтобы вызвать интерес инвесторов к рублевым займам, Минфину придется платить высокую ставку, способную конкурировать с растущим долларом и евро. Очевидно, что в этих условиях цена внутреннего долга будет слишком высока. Не только для бюджета, которому придется тратить немалые деньги на его обслуживание, но и для экономики в целом, ведь результатом этого шага будет повышение всех процентных ставок и ресурсы окончательно утекут из реального сектора в финансовый.
Возможно, пришла пора изменить свое отношение к внешнему долгу. Несмотря на снижение суверенного рейтинга, наша страна и сейчас может занимать деньги на сравнительно выгодных условиях благодаря безупречной кредитной истории последних лет и крайне низкой долговой нагрузке. Особенно если начать занимать до того, как окончательно иссякнут наши резервы.