От редакции: Бастовать не пойдут
Знаменитая забастовка рабочих всеволожского завода «Форд» до сих пор остается единственным примером серьезного противостояния новых российских капиталистов и трудового коллектива. Как ни странно, даже кризис пока не заставил отечественный пролетариат организованно защищать свои права.
Массовые акции в поддержку решений правительства по защите автопрома, которые сейчас пытается организовать «Единая Россия», не в счет. При всем желании их нельзя считать признаком роста самосознания рабочих. Ведь даже организаторы первой акции, которая прошла 18 декабря на УАЗе и собрала 7000 человек, признают, что многочисленности удалось добиться за счет того, что митинг проводили во время пересменки.
Причина беззубости трудовых коллективов лежит на поверхности – у нас либо вообще нет профсоюзов, либо они представляют собой наследие советских времен, когда профсоюзные организации занимались вручением грамот и распределением путевок в санатории. Защищать права притесняемых сотрудников, выдвигать требования по повышению зарплат и бороться за эти требования такие профсоюзы не умеют.
Псевдопрофсоюзы не единственное отличие российского рынка труда от классических капиталистических рынков. Еще одна отечественная особенность – это псевдозанятость, основанная на том, что постоянная часть зарплаты нередко составляет лишь половину заработка сотрудника, а то и меньше. Остальное – премии, бонусы и т. д. – гибкая часть зарплаты, которая зависит от результатов деятельности работника, успехов его фирмы и многих других объективных и субъективных факторов.
Размер гибкой части, как правило, не прописан ни в каких договорах, и именно она позволяет работодателям регулировать свои зарплатные расходы и конкурировать между собой за привлечение работников. При этом работодатель не несет рисков, связанных с жесткими требованиями трудового законодательства, а работник из-за этого оказывается практически бесправен. Забастовки в этом случае абсолютно лишены смысла.
Описанные причины привели к тому, что в России традиционно очень низкий уровень безработицы, который почти не меняется во время экономических потрясений. Отечественные компании предпочитают не сокращать людей, а урезать зарплату, тогда как на развитых рынках экономические спады сопровождаются массовыми увольнениями.
Неэффективные сотрудники белого сектора, защищенные Трудовым кодексом и традициями, не имеют мотивации для повышения своей квалификации, зато они вряд ли решатся на забастовку. Не пойдут бастовать и те, кто трудится в неформальном секторе, который с каждым годом разрастается (по разным оценкам, его размер составляет 15–20 млн человек). Эти люди не имеют рычагов воздействия на своего работодателя, поскольку трудовое законодательство их никак не защищает.
Но даже если в недрах трудового коллектива все-таки созреет решимость бросить вызов руководству и организовать законную акцию протеста, это у него вряд ли получится. Например, забастовка на «Форде» была признана судом незаконной на том основании, что за ее объявление рабочие голосовали посменно, а закон требует, чтобы решение принималось на общем собрании коллектива.
Нынешнее законодательство делает процесс легального объявления забастовки практически невыполнимым. Недавно зампред думского комитета по труду и социальной политике Олег Шеин внес поправки в Трудовой кодекс, упрощающие процедуру организации забастовки и разрешающие участникам забастовок законно выражать протест против социально-экономической политики правительства. Впрочем, шансы на прохождение этого законопроекта через Думу не очень велики, поскольку единороссы выступают против изменения трудового законодательства до окончания кризиса.
Поэтому если протесты и будут происходить, то стихийно. Их вряд ли покажут по телевидению. А результатом скорее всего будет подавление бастующих силой.
