Политэкономия: Правозащита протеста

Кажется, уже никто не помнит, что Конституция России признает человека, его права и свободы высшей ценностью, а государство обязано соблюдать и защищать эти права. Напоминание о ст. 2 Основного закона висит прямо в шапке главной страницы сайта уполномоченного по правам человека. Однако к этой норме относятся как к чисто декларативной фигуре речи (как в советских конституциях), а к омбудсмену Владимиру Лукину, которого президент и парламент сейчас переназначают на второй срок, – как к доброму, но странноватому пожилому человеку, чего-то там суетящемуся с какими-то мелкими глупостями. В комментариях по поводу переназначения сквозило этакое снисходительное похлопывание по плечу – чуток юридического образования не хватает (это о многоопытном человеке, который в политике уже десятилетия!), да и что он может со своими ограниченными полномочиями. Но дело не в объеме полномочий. У Конституционного суда (КС), например, этих полномочий хватает, но нынешняя система устроена так, что не всегда обращает внимание даже на решения КС, находящегося в Петербурге в почетной ссылке.

Вопрос не в правовом регулировании статуса уполномоченного. И не в личности Лукина, альтернативы которому на этом посту сегодня просто нет, что еще раз демонстрирует дефицит совестливых и авторитетных людей в нынешней элите.

Проблема в том, что понятие «права человека» в России превратилось в почти ругательное словосочетание. Что-то среднее между «низкопоклонством перед Западом» и «безродным космополитизмом». В конце прошлого года были подготовлены поправки к статьям Уголовного кодекса о госизмене, шпионаже и разглашении государственной тайны, где деятельность некоммерческих (читай – правозащитных) организаций фактически приравнивается к подрывной. Любые напоминания о нарушениях прав человека, как, например, недавние доклады Human Rights Watch и Freedom House, провоцируют у российского официоза словоизвержение в стилистике холодной войны. Российский МИД стилизует свою реакцию под 1950-е: «сгущение красок <...> ряд других уловок», «заказные опусы», «кто платит, тот и заказывает музыку», «назовите хоть одну страну, у которой их [проблем с правами человека] не было бы». Есть нюансы и иного сорта: РПЦ признает свои «разногласия со светским правозащитным сознанием» (статья игумена Филарета, «Ведомости», № 126 от 10.07.2008). «Существующая сегодня светская концепция прав человека стала работать против сохранения нравственных ценностей», – утверждает митрополит Кирилл.

Впрочем, ситуация с оценкой прав человека в самое ближайшее время радикально изменится. Все дело в кризисе: проблемы на рынке труда и – шире – в экономике будут означать необходимость массовой защиты экономических прав. Связанная с этим протестная активность тоже станет набирать обороты. И тогда уже настанет время для защиты политических прав. Этого наше государство еще не осознало.