Наше «мы»: Тайное общество
Как переживем кризис? Преобладает пока что бодрый настрой: уж если в 1998-м справились, справимся и теперь. Интересно, на чем оптимизм базируется. На экономический потенциал, о росте которого так много говорилось по телевизору, обычные граждане рассчитывают мало. И до появления признаков кризиса в прошлом марте экономическое положение России признавали «очень хорошим» 3% взрослого населения, «хорошим» – еще 18%, а как только оные признаки появились (в декабре), от позитивных оценок осталось меньше половины.
В январе экономическим курсом руководства страны и вообще положением дел в стране были недовольны две трети населения. Те же две трети были недовольны материальным положением своих семей. Значит, источник оптимизма не в накопленных материальных ресурсах. Наши исследования, проводившиеся в прошлые кризисные периоды, показывали, что главное богатство общества в таких странах, как Россия, – не финансовый, а социальный капитал. Им являются отношения самых близких людей.
То же самое говорит нам недавнее исследование «Левада-центра». Почти всеобщую удовлетворенность (87%) вызывает «круг общения – друзья, соседи, знакомые, коллеги». Почти все (86%) заявляют, что довольны «отношениями в семье» (при том что материальным положением семьи в большинстве случаев недовольны).
Половина рабочих и более 56% специалистов говорят, что стало хуже с заработками. Но «отношениями на работе» довольны 68% рабочих и 85% специалистов.
На ближний круг, на родных и друзей собираются опираться люди в ситуации кризиса. Эти круги, эти, как их по-другому называют, сети общения, представляются людям наиболее надежным ресурсом в случае трудностей и бедствий. Характерно, что не только в России, но и в ряде других стран, где государство пыталось навязать обществу свои правила жизни, сегодня не верят государственным структурам. Но не стремятся и к формам, которые могли бы быть заменой, альтернативой государственным, т. е. к тому, что принято называть гражданским обществом. На так называемые неправительственные, негосударственные, а равно и некоммерческие структуры публика надежд не возлагает. Боязнь участвовать в таких объединениях глубоко вбита органами, всюду искавшими признаки «организации». Оттого же граждане не хотят придавать хоть малые признаки формальности своим кругам и сетям общения, можно сказать, берегут их неформальный характер.
Опыт пережитых народом кризисов показывает, однако, что по мере того, как падает дееспособность власти, эти сети обнаруживают свой скрытый потенциал гражданской организации. Из них вырастают системы экономического выживания и социального самоуправления. Впрочем, известно и то, что, когда восстанавливается «нормальная жизнь», т. е. обычный уровень контроля государства за обществом, эта гражданская активность опять спадает до уровня обычных родственных и дружеских связей.