От редакции: Кисельные берега
Претензии России на региональное лидерство в условиях мирового экономического кризиса наталкиваются на собственное неумение выстроить отношения с соседями. Стратегические цели оказываются заслонены тактическими.
Самая позитивная для России перспектива создания Таможенного союза с Белоруссией и Казахстаном и начала процедуры совместного вступления в ВТО сводилась к тому, что таким образом мы берем курс на региональную кооперацию. В начале года эксперты Всемирного экономического форума предложили несколько сценариев долгосрочного развития в зависимости от двух показателей, задающих систему координат: степени международной координации финансовой политики и темпов перемещения геоэкономического влияния. «Финансовый регионализм», при котором кооперация осуществляется на уровне крупных региональных блоков, явно лучше, чем «фрагментированный протекционизм», при котором, грубо говоря, каждый за себя.
Казалось бы, нет худа без добра: старые идеи экономической и политической интеграции на постсоветском пространстве получили шанс на вторую жизнь (первая как-то не задалась). «Евразэс», Таможенный союз, ОДКБ, мечты о новой региональной резервной валюте – все это ожило, зашевелилось. Таможенный союз с двумя самыми близкими экономически и политически странами – мероприятие достаточно конкретное, в рамках которого можно не только достигать конкретных целей развития торговли с двумя соседями, но и нарабатывать опыт совместного выхода из кризисных ситуаций. Однако развернувшаяся сразу же после его заключения молочная война с Белоруссией показала, что процесс кооперации совершенно не подготовлен, да и желания совместно работать никакого нет. Национальный протекционизм оказывается сильнее любых планов региональной кооперации.
Защита рынков друг от друга в двух странах Союзного государства началась не вчера. Еще до кризиса российский бизнес всячески старался поучаствовать в приватизации белорусских предприятий, а Белоруссия затягивала приватизацию и не пускала российские компании. Предметом газовых войн в том числе был 50%-ный пакет «Белтрансгаза», решение о передаче которого «Газпрому» в конце концов было принято (но процесс еще не завершен). С началом кризиса взаимный протекционизм усилился – в Белоруссии появилась программа импортозамещения, обе стороны начали вводить импортные пошлины на отдельные товары.
В конце мая Александр Лукашенко обвинил российское руководство в нежелании «пускать нас на свой рынок». Ситуация усложнялась еще и кризисным падением спроса на ряд товаров (трактора, например).
Это реальные проблемы, для решения которых необходимы сложные переговоры и взаимные уступки. России при этом надо учитывать разницу потенциалов: доля Белоруссии в торговом балансе России гораздо меньше, чем наоборот. Кризис отношений на Белоруссии сказывается сильнее, и возможностей для маневра у Минска меньше.
Что же мы видим? Мы видим опробованный на грузинском и молдавском вине санитарный удар от Геннадия Онищенко (глава Роспотребнадзора обвинял белорусов в неготовности документов, однако вчера граница для белорусского молока была открыта по старым правилам, Минск лишь обещал в ближайшее время начать переоформление документов в соответствии с российским законодательством). Белорусы в ответ ужесточили таможенный контроль. Россия представила претензию «Газпрома» на недоплату белорусами разницы между контрактной ценой газа ($210) и той ценой, о которой устно договорились президенты двух стран ($150). В принципе, так и должна себя вести коммерческая компания, совершенно независимая от политических решений. Интересно, как поведет себя Дмитрий Медведев. Давал ли он слово Александру Лукашенко снизить цену на газ?
Одной из причин обострения отношений могут быть лоббистские усилия российских компаний. Другая причина – недовольство Москвы по поводу присоединения Минска к программе ЕС «Восточное партнерство». Может быть даже, что эти причины веские. Но тогда и о Таможенном союзе, и о региональной интеграции придется забыть.