Как не отдать Сибирь Китаю?
Одобренная властями Программа сотрудничества с Китаем на 2009–2018 гг. (см. вчерашний номер «Ведомостей») вызвала ряд панических откликов в России: мол, продали китайцам Сибирь, станем теперь сырьевым придатком. Продадим ли мы Сибирь китайцам или отдадим просто так или сможем с выгодой для своей экономики использовать китайские инвестиции и рабочую силу – вопрос умения и желания российского правительства.
Российский экспорт в Китай не отличается высокотехнологичностью: около 90% составляют сырьевые товары и продукция первичного передела (нефть, ГСМ, электричество, лес, рыба, химическая продукция). Удельный вес машин, оборудования и транспортных средств в российском экспорте уменьшается шестой год подряд и составляет всего 4,4%. Доля Китая в российском экспорте снижалась в 2002–2008 гг., а в импорте, наоборот, росла. Лишь в первом полугодии 2009-го наметился небольшой рост в экспорте.
Программа сотрудничества включает 205 совместных проектов в приграничных регионах. Действительно, большинство проектов, которые должны реализовываться на российской территории, – это освоение месторождений полезных ископаемых, а китайская часть списка состоит практически полностью из перерабатывающих производств.
Хорошо бы подписать с китайцами такую программу, чтобы на нашей территории была переработка, а также IT и нанотехнологии. А еще лучше делать это все самим. Но не можем. Вложения в геологоразведку и освоение новых месторождений в последние годы были минимальны. В нефтегазовой отрасли в 2008 г. геологоразведочных работ было выполнено в шесть раз меньше, чем в 1990-м, – а это самая финансируемая отрасль добычи полезных ископаемых. Плотность населения в Восточной Сибири одна из самых низких в мире (1,6 человека на 1 кв. км), а миграция отрицательная (минус 300 человек на 10 000 жителей в год).
В последнее время российское правительство вновь задумалось о привлечении иностранных инвестиций в стратегические сырьевые отрасли. Когда нефть дешева, мы приглашаем иностранцев в СРП, когда дорога – выгоняем их и собираемся осваивать все силами «Газпрома» и «Роснефти». Самое плохое в этой цикличности – она задает краткосрочность инвестиций. В итоге в разведку не вкладывают ни пуганые иностранцы, ни довольные российские сырьевики.
Китайские инвестиции в российскую добычу – неплохо, когда нет своих. Но здесь есть подводные камни. Китайцы – очень жесткие переговорщики. Это видно, например, по ситуации с австралийской Rio Tinto, сотрудники шанхайского офиса которой были арестованы по обвинению в шпионаже в разгар переговоров о снижении цены на железную руду (Китай – основной покупатель для Rio Tinto). Видно и по переговорам с Россией – например, о цене на газ «Газпрома» или нефть «Роснефти». Чтобы снизить риски подобного давления, России следовало бы диверсифицировать свое сырьевое сотрудничество в Юго-Восточной Азии и подключить к числу партнеров Японию, Вьетнам, Южную Корею и т. д.
Пока неизвестно, на каких условиях будут реализовываться конкретные проекты. По закону об участии иностранцев в стратегических отраслях в случае с разработкой недр иностранная доля в компании не может превышать 10%, а если иностранная компания государственная – 5%. Более высокие доли возможны после экспертизы ФАС, ФСБ и комиссии по гостайне, возглавляемой премьером. Если российским переговорщикам удастся добиваться выгодных условий по размерам инвестиций, доле в капитале, собственности на продукцию, ее цене, обмену активами – отлично, пусть получают премии.
Не менее важный вопрос – как мы распорядимся будущими доходами от развития месторождений Сибири и продажи добываемого сырья? Сможем ли реинвестировать их в свою загадочную модернизацию? Или это зависит от волшебной цены на нефть, которую пытается вычислить в кремлевском кабинете наш президент?