Без частной собственности и свободных цен можно обойтись
Традиционный рецепт процветания страны, разделяемый большинством экономистов, таков: частная собственность, свободные цены и государство в качестве арбитра. Как показали нобелевские лауреаты по экономике этого года Оливер Уильямсон и Элинор Остром, во многих случаях можно успешно обойтись без любой из этих вещей. Сотрудник фирмы, работающий на конвейере, не продает сделанные им детали любому, кто больше всего заплатит, а передает их дальше по ленте. Пользователи «ничейных» природных ресурсов – лугов, рыбных угодий – нередко находят разумный способ их совместного использования, не прибегая ни к приватизации, ни к государственному принуждению.
Практическое значение трудов этих экономистов состоит в том, что они подрывают два распространенных предубеждения – против крупных фирм и против анархии.
Уильямсон, как и его научный предшественник Коуз, считал негодной когда-то распространенную среди экономистов практику объяснять любое непонятное явление деловой жизни через монополизацию. Уильямсон не просто постарался сократить число непонятных явлений, но и добился изменения общего подхода к анализу: начиная с 1980-х гг. в объяснении непонятных явлений соображения эффективности стали правилом, а соображения монополизации – исключением.
Особый вклад работы Уильямсона внесли в понимание вертикальной интеграции – объединения в одной фирме нескольких этапов производственной цепочки. До исследований Уильямсона экономисты, а вслед за ними и антимонопольные органы были склонны объяснять эту практику в первую очередь стремлением к монополизации рынка. Настоящее объяснение, по мнению Уильямсона, во многом противоположно. Если для владельца некоторого актива число возможных партнеров по сделкам невелико и в их силах лишить его существенной части прибыли, то для снижения рисков ему целесообразно с ними объединиться. Вертикальная интеграция оказывается не столько частью проблемы монополии, сколько одним из способов ее решения – сродни стратегическому браку между отпрысками двух враждующих монархий. Инвестиции, которые были бы убыточными или рискованными для двух независимых организаций, становятся защищенными в одной. Подобного рода соображения также объясняют многие необычные практики в отношениях между поставщиками и покупателями их продукции.
Согласно Уильямсону, какую бы форму ни принимала вертикальная интеграция, она в первую очередь основывается на соображениях эффективности. Хотя он не предлагает возвести одобрение всех видов вертикальной интеграции «в ранг новой ортодоксии» и не думает, что они совсем «лишены проблем», однако он все же считает, что правительству не следует ограничивать как таковое стремление компаний к расширению. Вместо этого лучше ограничивать непосредственно проблемное поведение на редких рынках, где наблюдаются два необходимых условия монополизации: высокая концентрация и высокие барьеры для входа.
Не менее интересен вклад Остром. Будучи студентом-экономистом, я уже на первом курсе знал «правильный» ответ на вопрос, почему китов становится все меньше, а коров – все больше. Корова всегда кому-то принадлежит, а киты – ничейные. Эта ничейность создает ловушку, которая известна как «трагедия общин»: даже если в интересах всех ограничить использование общедоступного ресурса, каждый все равно заинтересован использовать его как можно больше. Спасти китов может только приватизация или государственное регулирование.
Исследования Остром показали, что традиционный ответ экономистов на вопрос о китах неполон. На деле многие ничейные ресурсы управляются удивительно хорошо. Их пользователи установили разумные правила и смогли без государства обеспечить их соблюдение. Получается, проблема не в ничейности как таковой, а в том, что такие правила не сложились. Но раз так, то есть еще одно решение – позволить людям договориться, не спешить принимать законы.
Возьмем частный случай «трагедии общин» – проблему распределения семейных обязанностей, когда каждый заинтересован в сотрудничестве другого, но, возможно, предпочел бы ничего не делать сам. Следуя логике Остром, не существует одной общей для всех семей проблемы, а есть множество частных, которые объединены некоторым сходством. Навязанное извне единое правило распределения семейных обязанностей едва ли подошло бы для всех семей, и не все семьи согласились бы ему следовать. Тем не менее попытки воплотить его в жизнь при помощи милиции и суда вполне могут подорвать уже сложившиеся в семье доверие и механизмы взаимного учета мнений.
Выводы Остром имеют не только экономическое, но и политическое значение. Из них следует – и это отмечают авторы соответствующего направления, – что анархия, т. е. уход государства от роли обязательного внешнего арбитра, нередко работает лучше, чем принято думать. Если люди с конфликтующими интересами вопреки прогнозам многих экономистов могут договориться о правилах совместного использования природных ресурсов, то и люди с конфликтующими интересами и ценностями могут договориться о правилах совместной жизни, избежав войны всех против всех. Главное – не спешить принимать законы.