Мировая структурная коррекция едва началась

Глобальная экономика вроде бы потихоньку выкарабкивается из ямы. Даже в эпицентре кризиса – финансовом секторе – настроения игроков иные, чем несколько месяцев назад: отовсюду веет оптимизмом. Кредитные ставки снижаются; многие эмитенты вновь привлекают рыночные ресурсы на вполне приемлемых условиях.

Да и вправду, весьма заманчиво было бы счесть все пузыри лопнувшими и зажить по-прежнему, пусть и без исландского бэнкинга и Lehman Brothers. Очень хотелось бы – но, к сожалению, не выйдет. Невосполнимые утраты мировой экономики и финансов далеко не исчерпываются гибелью независимых инвестбанков, списанными в убытки триллионами и закрытыми рынками секьюритизации. Глубочайшая за последнее время структурная коррекция только началась. Остановимся лишь на некоторых ее аспектах.

1) Потребление – сбережение – инвестиции

Очевидно, что американская модель накачки сверхпотребления за счет заемных средств потерпела крах. Результатом стала вынужденно резкая корректировка образа жизни американцев, увеличивших склонность к сбережению от отрицательных показателей до 5–6%. Дело не только в сокращении потребления, но в изменениях на инвестиционном рынке: рост предложения капиталов не сопровождается адекватным увеличением числа потенциально эффективных проектов. Поэтому ставки привлечения финансовых ресурсов вновь опустились на докризисные уровни, но это скорее плохо, поскольку может породить новые рыночные пузыри.

2) Бюджеты и долги

Массированное стимулирование крупнейших экономик мира не может не приводить к росту бюджетных дефицитов и государственных долгов. Этот процесс приобретает заметную инерцию: по прогнозу МВФ, к 2015 г. отношение долга большинства ведущих развитых стран к ВВП должно превысить критериальное значение 100%. Тем самым формируется принципиально иная ситуация на рынках их задолженности.

Аналитики Morgan Stanley выпустили доклад с преувеличенно громким названием Debtflation, указывающий в связи с этим на растущую вероятность инфляционных сценариев. Однако не стоит забывать, что обмануть публику более одного раза будет чрезвычайно сложно, а ожидаемый инфляционный всплеск может принести немало нежелательных для правительств последствий. Несмотря на обилие свободных капиталов, инфляционные ожидания будут оказывать повышательное давление на номинальные процентные ставки, обеспечивая высокий в реальном выражении процент.

3) Индустриальная структура

Не исключено, что заметно увеличится межотраслевая и внутриотраслевая дифференциация показателей различных компаний. Ряд проигравших в результате кризиса глобальных отраслей уже очевиден – это, в частности, строительный комплекс, автопром, металлургия, финансовый сектор. Платежеспособный спрос на их продукцию в нынешних экономических условиях заметно сократился, и его восстановления в ближайшем будущем не предвидится. Обострение конкуренции не может не вызвать серии дефолтов – и американский банковский рынок тому хороший пример.

4) Регулирование

После столь разрушительного кризиса появляется и мощнейший субъективный фактор: даже самые либеральные политики волей-неволей вынуждены примыкать к лагерю борющихся с «рыночным фундаментализмом» дирижистов и требовать ограничения свободы действий частного сектора, прежде всего в финансовой сфере.

Помимо всего прочего кризис выявил уязвимость модели экспортоориентированного роста – среди максимально пострадавших стран оказались в первую очередь ведущие промышленные экспортеры. Теперь усилия государств будут сосредоточены на защите внутренних рынков: неизбежно нарастание протекционистских тенденций в торговле и инвестициях и падение объемов мирового обмена. И, вероятно, пройдет немало времени, пока этот тренд захлебнется и сменится на противоположный.

5) Экономический рост

Одновременно с увеличением сбережений неизбежно сокращается спрос и агрегатные показатели потребления крупнейшей экономики мира. Падение потребления не сможет быть компенсировано за счет соответствующего роста частных инвестиций, а государственное фискальное и монетарное стимулирование, к которому рынки уже привыкли как к данности, рано или поздно должно быть свернуто. Снижению темпов глобального экономического роста также будут способствовать посткризисная чистка банковских балансов, рекапитализация и сокращение кредитного рычага, а также неизбежный рост налогов и активности регуляторов. В любом случае, весьма похоже, нас ждут застойные и волатильные времена.

Пока же рынки пребывают в эйфории. Но экономическая эйфория мало чем отличается от алкогольно-наркотической – в обоих случаях это временное повышенно-радостное настроение, никак не оправданное реальностью и сопровождаемое завышенной самооценкой.

Кажущаяся быстрота отталкивания экономик от дна никого не должна обманывать. Ошибкой было бы думать, что все проявления кризиса позади. Действительно, ни одна из породивших его проблем к настоящему моменту толком не решена. Долгосрочные последствия происходящих на наших глазах тектонических сдвигов в глобальной экономической системе по меньшей мере неочевидны, а нарисованные государствами во спасение экономик триллионы в итоге оборачиваются чрезвычайно острыми негативными эффектами. Новая экономическая парадигма будет совершенно не похожа на старую и сулит миру немало неприятных сюрпризов. И России вновь не суждено оказаться на этом фоне «оазисом благополучия».