Из-за пожара в пермском клубе Россия закрывается
Эхо трагедии в Перми не стихает. Контролирующие органы – как всегда, постфактум – демонстрируют принципиальность. В отдельных случаях. В частности, историки искусства и литературы теперь не смогут исследовать творчество российских писателей, художников и театральных деятелей. Российский государственный архив литературы и искусства, где хранятся сотни тысяч дел из личных фондов Бориса Пастернака, Ильи Репина и Всеволода Мейерхольда, документы Литфонда, творческих союзов и государственных органов, ведавших кино и театром, закрыт для посетителей. Работа архива приостановлена до 17 января по решению Головинского райсуда столицы «за нарушение обязательных требований противопожарной безопасности». Архив должны были закрыть раньше из-за отсутствия автоматической системы пожаротушения, но до трагедии в Перми не нашлось денег, чтобы обезопасить национальное достояние от огня, а пожарные лишь штрафовали архивистов. Руководители архивного ведомства говорят, что за пожароопасность могут закрыть и другие столичные хранилища древностей, в частности расположенный в особняке XVIII в. Российский государственный военно-исторический архив, где находятся документы царской армии. Каково противопожарное (или, скорее, пожарное) состояние провинциальных архивов, библиотек и картинных галерей, остается только догадываться.
Закрыть пора не только учреждения культуры, а вообще большую часть всех учреждений. Миллионы российских школьников ежегодно рискуют сгореть, отравиться или не получить своевременной медпомощи. Роспотребнадзор указывал 13 августа, что в 39,4% отечественных школ нет медицинских кабинетов, а еще в 19,4% они не соответствуют санитарным требованиям, 38,5% школ нуждались в оборудовании для пищеблоков. Это происходит каждый август, но потом нарушения норм санитарии и пожарной безопасности устраняются словно по мановению волшебной палочки. По официальным данным МЧС, лишь 0,13% из 57 300 (из них 36 300 – сельские) российских школ были закрыты 1 сентября за пожароопасность. При этом единого стандарта безопасности для образовательных учреждений нет: пожарные могут закрыть школу за установку решеток на окнах, милиция – за их отсутствие.
Из-за нарушения санитарных норм следовало бы закрыть немало отечественных лагерей и следственных изоляторов. В частности, в Ногинском сизо на каждого обитателя (который до приговора считается невиновным) вместо 4 кв. м приходилось 2,6 кв. м, в волгоградских изоляторах – 3,4 кв. м, в Свердловской области – около 2,5. В наступившие холода работники транспорта вынуждены были выпустить на маршруты автобусы, троллейбусы и вагоны с неработающей системой отопления. Если бы они не нарушили отраслевые стандарты, пассажиры мерзли бы не в салонах, а на остановках – подвижного состава, отвечающего современным нормам, не хватает даже в столицах и близлежащих регионах.
Наконец, сотни тысяч, если не миллионы россиян вынуждены работать на предприятиях, деятельность которых почему-то не прекращают ни Ростехнадзор, ни прокуратура. Они латают полусгнившие коммуникации, по которым идут опасные для жизни и здоровья вещества, меняют одну выработавшую свой срок деталь на другую. Это вызвано не фатализмом. Многие россияне понимают, что в противном случае они лишатся приработка или самой работы. Они ежедневно оказываются перед выбором: прекратить работу или продолжать ее, ставя под угрозу жизнь и здоровье тысяч людей.
Надзорным органам остается схватиться за голову. Степень несоответствия действующих правил нынешнему состоянию оборудования такова, что контролерам приходится выбирать. Они могут опечатать многие подведомственные предприятия и учреждения, дающие не только статусную ренту руководству, но и работу тысячам людей, или закрывать глаза на нарушения правил. До новой трагедии.