Кризис только усилил "ресурсное проклятье" России

Кризис усугубил сырьевой характер российской экономики. Почти все меры, которые принимало правительство в 2009 г., вели к укреплению «ресурсного проклятия»: сырьевые отрасли оказались в еще более привилегированном положении, чем до рецессии.

Пока осенью 2008 г. обрабатывающая промышленность, финансовый сектор и малый бизнес отчаянно боролись за жизнь, нефтегазовая отрасль получила заметную фору благодаря девальвации рубля. Выручка нефтяных компаний примерно на 70% валютная, а расходы на добычу и налоги – рублевые. Поэтому для нефтеэкспортеров рост курса доллара на 1 руб. эквивалентен росту цены нефти на $5 за баррель. Когда баррель Urals стоил около $34, вице-президент «Роснефти» Питер О’Браен рассказывал, что его компания с учетом девальвации и выравнивания пошлин работает примерно как при цене $70 за баррель. Неудивительно, что, несмотря на четырехкратное падение нефтяных цен, рентабельность нефтяных компаний уже во II квартале 2009 г. вернулась на докризисный уровень. Общий положительный эффект от девальвации рубля в целом по отрасли оценивается в 1 трлн руб.

Антикризисные меры правительства тоже помогали в первую очередь сырьевым отраслям. Еще осенью 2008 г. правительство изменило в пользу нефтяных компаний формулу расчета экспортной пошлины, существенно снизило налог на добычу нефти, обнулило ставки на ввоз оборудования. На этом нефтяники сэкономили 500 млрд руб. В феврале 2009 г. последовал новый пакет налоговой поддержки: помимо нулевой экспортной пошлины для восточносибирской нефти (на два года) нефтяники получили ускоренный возврат НДС на импортное оборудование и госгарантии для инвестпроектов по глубокой переработке нефти. В 2009 г. эта мера оставила в распоряжении нефтяных компаний примерно $260 млн, а к 2012 г. экономия достигнет $3,8 млрд.

К этому нужно прибавить налоговый пакет, адресованный всем, – ведь на самом деле главный выигрыш достался тем же сырьевикам. Главный подарок правительства – снижение налога на прибыль с 24% до 20% и ускоренная амортизация основных фондов (тоже уменьшает налог на прибыль) – показалась бизнесу верхом цинизма: шансы сэкономить на налоге на прибыль в разгар кризиса минимальны из-за отсутствия прибыли.

Но только не для компаний топливно-энергетического комплекса – они как раз почувствовали ощутимую экономию. Рублевая выручка газовой промышленности и энергетиков гарантированно росла: государство повысило их тарифы на 18–22%. А «Газпром» продавал газ на экспорт по рекордно высоким ценам еще несколько месяцев после того, как нефтяные цены рухнули, ведь газовые цены пересматриваются с отставанием. На эти же отрасли по большому счету была нацелена и ускоренная амортизация: именно нефтяные, газовые и электроэнергетические компании реализуют масштабные инвестиционные программы.

С 2010 г. единый соцналог заменяется повышенными страховыми взносами, что тоже на руку сырьевикам и большой удар по компаниям обрабатывающей промышленности, торговли, сферы обслуживания, программного обеспечения, рекламы, СМИ и других секторов, где расходы на оплату труда большие, а рентабельность относительно невелика.

Демарш российского премьера, который отбросил наши переговоры о вступлении в ВТО на несколько лет назад, тоже в списке ошибок. Сырьевые экспортные товары прекрасно проникают на рынки других стран и без всякой ВТО. Трудности, которые было бы проще решать, будь мы в ВТО, – это трудности несырьевых секторов.

Проблема сырьевого характера нашей экономики не столько в том, что мы зависим от неустойчивых нефтяных цен, – с этим можно бороться накоплением резервов. Ресурсное проклятие в том, что наличие природных ресурсов снижает стимулы к развитию институтов. А институты особенно важны для несырьевых секторов. Замкнутый круг.