У России и Израиля много общего
Еще несколько лет назад разговоры о построении инновационной экономики в России вызывали одну реакцию – недоумение, но движение уже началось и набирает обороты. Создаются новые институты развития, принимаются законопроекты. И страна, осознавшая неизбежность экономических перемен, находится в двойственной ситуации. С одной стороны, все происходит очень динамично, а с другой – многие действия плохо скоординированы друг с другом.
Много лет занимаюсь инвестициями в технологические стартап-компании, и ситуация с инновационной экономикой в России напоминает мне стартап. Как в любом начинающем бизнесе, самым важным является фокус – определение продукта и рынка. Если для нефти и газа продукт и рынок понятны, то для инновационной экономики, состоящей из 1000 разных рынков и продуктов, ничего не ясно.
Инновационным продуктом России уже являются компьютерные программы, промышленность, которая успешно развивается. К счастью, без особого вмешательства государства.
Двигатель инноваций
Возможно, инновационная экономика России произведет нанопродукт, как обещает Анатолий Чубайс, предполагая продажи этого непонятного продукта непонятным покупателям на сумму 900 млрд руб. в 2015 г. Отличная амбициозная цель – создание за девять лет российской промышленности, сопоставимой по размерам с Intel, продажи которой в 2009 г. составили около $35 млрд, что при сегодняшнем курсе как раз около 900 млрд руб. Напомним, при том что Intel была стартапом в 1968 г.
Я считаю, что продуктом инновационной экономики в России должны быть результаты НИОКР и стартапы, реализующие эти НИОКР. Ниже объясню почему.
Думаю, никто не станет спорить, что главный двигатель инновации – это лично заинтересованный ученый и изобретатель. Мой более чем 25-летний опыт трансфера технологий и строительства стартап-компаний ранних стадий в СССР, России и Израиле показал: до тех пор пока ученый вынужден оставаться в тени собственного НИИ, пока он не в состоянии пустить в хозяйственный оборот результаты своих разработок, ни о каком прорыве не может быть и речи. А значит, цель состоит в том, чтобы создать работающую систему коммерциализации интеллектуальной собственности, способную превратить простого ученого в технопредпринимателя со всеми следующими из этого перспективами. И предпосылки для создания такой системы у России есть.
Конечно, есть и другое обязательное слагаемое успеха – спрос на инновации. Кто будет заказывать инновационный продукт в стране с преимущественно сырьевой экономикой? Наглядным примером может послужить Израиль – страна, безусловно, лидирующая по НИОКР и сумевшая превратить инновационные стартапы и инновационную продукцию в основную статью своего экспорта. Страна, которой удается успешно выращивать малые и средние предприятия на основе инновационных технологий – тех самых, которых в России так мало, и технологий, которые грустно пылятся в стенах НИИ, напрасно ожидая финансирования. Такими проектами частный бизнес на ранних стадиях заниматься точно не будет.
Язык инноваций
Летом 2009 г. был принят 217-й федеральный закон «О внедрении результатов интеллектуальной деятельности», по которому бюджетные научные и образовательные учреждения могут передавать права на интеллектуальную собственность в уставный капитал стартапов. Закон прозвучал для России почти революционно, но по факту получилось, что ученый по-прежнему прикреплен к своему учреждению, как крепостной. Да еще и минимальная доля в уставном капитале (34% или 26%) прописана как постоянная, и непонятно, что с ней будет происходить в случае привлечения дополнительных инвестиций на более поздних стадиях развития проекта. Кто станет инвестировать, когда доля навсегда закрепляется за академическим учреждением? Затем на одном из заседаний комиссии президента обсуждалось, почему российские компании не вкладываются в НИОКР и какие налоговые льготы нужны, чтобы стимулировать вложения. Да, налоговые преференции на НИОКР существуют, но хорошего стимула из этого так и не получилось.
Всегда сложно делать что-то новое, но почему бы не вспомнить простую истину: учиться лучше всего на чужих примерах! В мире уже есть действующие машины инновационных экономик, которые приносят хорошую прибыль таким государствам, как Израиль, США и др. Конечно, просто взять и перенести зарубежный опыт на российскую почву – не вариант. Но можно найти общие черты этих экономик, выявить те механизмы, которые будут работать. А у России и Израиля общих черт очень много. Например, ни в одной из этих стран нет крупных бизнесов, которые могли бы стать потребителями инноваций. Обе страны географически отделены от основных рынков потребления инновационных продуктов. Решением вопроса в Израиле явилось создание уникального экспортного товара – инновационных стартап-компаний, которые с удовольствием покупаются инвесторами и транснациональными технологическими корпорациями. А главное, что объединяет Израиль и Россию, – это русский язык, на котором говорит большинство создателей этих самых инноваций в Израиле.
К слову, об историях успеха! Нет сомнений, что сегодня об успешных технопредпринимателях нужно рассказывать, и как можно более широкой аудитории. Нужно, чтобы люди преодолели стереотипы относительно ученых и изобретателей, увидели в них инноваторов, успешных бизнесменов и настоящих героев своего времени. Телепередача, увлекающая историями успеха Касперского, Брина и им подобных, могла бы стать мощным идеологическим инструментом развития экономики знаний.
Условия для инноваций
Чтобы выращивать собственные и весьма прибыльные проекты, Израиль использует уникальную систему грантов на НИОКР, в которых государство софинансирует проекты коммерциализации технологий в разных пропорциях в зависимости от стадии развития проекта.
Каждый ученый, изобретатель, бизнесмен имеет право один раз в жизни получить правительственный грант, достаточный для создания небольшой компании. Решение о финансировании принимается буквально за несколько месяцев, а по окончании инкубации многие компании получают средства еще и от венчурных фондов. Большинство советских ученых, эмигрировавших в Израиль в начале 90-х, выжили и создали успешные технологические компании именно благодаря этой возможности, для них эта система и была создана. Обратите внимание: это гранты с очень льготным участием частного соинвестора с коэффициентом 1 к 5, а не кредиты и не налоговые льготы. Такие «технологические инкубаторы» – без преувеличения – лучший способ уравновесить интересы государства, науки и бизнеса. В России недавно создан похожий механизм финансирования – фонд посевных инвестиций РВК с коэффициентом 1 к 3, но это уже очень большой прогресс и, несомненно, будет стимулирующим фактором в развитии венчурной промышленности.
Гранты на НИОКР в Израиле получают все – от мелких стартапов до подразделений крупнейших межнациональных корпораций. Условия очень льготные: в случае успеха проекта выплата 3% с продаж, но производство продукции должно быть в Израиле и продавать интеллектуальную собственность, полученную в результате проекта, нельзя. Мне кажется, что подобную систему еще не поздно опробовать в России – например, в рамках проекта строительства российского чудо-города, аналога Кремниевой долины. Система грантов на НИОКР может стимулировать организацию вначале российских подразделений исследований и разработок транснациональных компаний, а затем и приход производства в Россию.
Закон о поддержке НИОКР был принят в Израиле 25 лет назад и с тех пор не менялся. За это время страна прошла путь от экспорта апельсинов к экспорту высокотехнологической продукции и стартапов. Сегодня жизненно необходимо обеспечить законодательную базу, грамотное финансирование НИОКР, снизить бюрократические барьеры для всех сторон, заинтересованных в развитии инновационного сегмента экономики.
Постепенно торгово-экономическое сотрудничество между Россией и Израилем расширяется, и я уверен, что скоро мы увидим своими глазами первые совместные бизнес-проекты в сфере высоких технологий с участием как российских, так и израильских компаний.