Бизнес как групповое преступление
Инициативы Дмитрия Медведева по либерализации законодательства об экономических преступлениях выглядят революционно. Есть надежда, что предпринимательское сообщество действительно почувствует себя куда более защищенным, чем сегодня. Но за рамками дискуссии о пользе предлагаемых реформ остался крайне важный аспект. Речь о содержащемся в большинстве составов УК таком квалифицирующем признаке, как совершение преступления организованной группой. К сожалению, ни закон, ни практика его применения не устанавливают различия для определения ОПГ в экономических преступлениях и, например, в убийствах и грабежах.
Мой собственный опыт, невольная практика изучения десятков судебных дел коллег по несчастью, отбывавших со мной наказание за экономические преступления, а также нынешняя практика по правовой поддержке бизнеса не оставляют сомнений: случаям искусственного формирования ОПГ из числа сотрудников предприятий, руководители или собственники которых привлекаются к уголовной ответственности «за экономику», несть числа.
В отсутствие законодательных ограничений то значение, которое придает ОПГ практика применения уголовного закона, приводит к необоснованному и произвольному расширению круга обвиняемых за экономические преступления. Учитывая, что составы этих преступлений и так обладают высокой сложностью и степенью неопределенности, создается ничем не ограниченное поле для злоупотреблений, рейдерства, коррупции, а главное – крушения людских судеб.
Большинство дел, связанных с корпоративными структурами, возбуждается в отношении их собственников или руководителей. Однако в состав ОПГ включаются не только они, но и рядовые сотрудники, вся «причастность» которых, как правило, в том, что они выполняли указания руководства и добросовестно следовали служебным инструкциям. Именно в связи с этим «корпоративные» ОПГ имеют практически ничем (кроме усмотрения следователя) не ограниченную тенденцию к расширению.
К сожалению, дела против сотрудников часто возбуждаются не в связи с их причастностью к преступлению, а в связи со стремлением следствия получить как можно больше показаний «членов ОПГ» (больше группа – больше показаний). В такой ситуации работники в отличие от акционеров и начальников лишены финансовой и организационной поддержки и поставлены перед выбором: либо дать показания, либо оказаться беззащитными под уголовным прессом.
Существующая у нас правоприменительная практика прямо противоречит громким международным делам «Энрона», фонда Мэдоффа и другим, несмотря на многократные ссылки на них руководства России. Там обвиняемых и осужденных единицы.
В моей практике были случаи, когда формирование ОПГ по статье 174.1 УК РФ (легализация и отмывание денежных средств, добытых преступным путем) приводило рядовых сотрудников к приговору в 15 лет строгого режима. Даже один подобный случай, на мой взгляд, серьезный повод более системно подойти к проблеме гуманизации уголовного закона об экономических преступлениях и не останавливаться на уже предложенных реформах.