Как прервать порочный круг насилия
Реакция российского руководства на два террористических акта в московском метро оказалась предсказуемой. Президент призвал специальные службы еще больше усилить контроль, а граждан – к бдительности. Премьер-министр повторил, что где бы ни находились террористы – они будут уничтожены. Речь идет о начале очередной мобилизации – как государства, так и общества. Однако террористические акты с «Невским экспрессом» и в московском метро убеждают, что, несмотря на предыдущие мобилизации, общество как было незащищенным от подобных угроз, так и осталось.
Предшествующие мобилизационные усилия – в частности, в 1999-м (последовали за взрывами домов в Москве и Волгодонске), 2002-м (реакция на захват заложников в Театральном центре на Дубровке) и 2004-м (в ответ на взрыв на станции метро «Коломенская» и теракт в Беслане) – показали весьма ограниченную эффективность в обеспечении безопасности общества. Стоит напомнить, что взрывы домов стали поводом для начала широкомасштабной военной кампании на Кавказе накануне президентских выборов, а теракт в Беслане использовался в качестве оправдания для ряда неоднозначных политических реформ, в том числе отмены выборности губернаторов. Если «мочить в сортире» является средством обеспечения безопасности, то его результативность вызывает большие сомнения.
Исключить и уничтожить
Опора исключительно на силовые средства имеет смысл лишь в тоталитарном, или полицейском, обществе. Мнимые или действительные угрозы в таком контексте выявляются в момент возникновения. Их наличие используется для «сплочения общества перед лицом опасности», а также для оправдания тотального контроля. Однако даже советское общество – после смерти Сталина – не соответствовало идеальному типу тоталитарного, что снижало эффективность постоянно использовавшихся его руководством мобилизационных кампаний (и «чтобы не было войны», и против различного рода врагов «среди нас»).
Первый теракт в московском метро был совершен более 30 лет назад, еще в советское время. Боровшаяся за возвращение Нагорного Карабаха Армении террористическая группа в январе 1977 г. организовала взрыв, убивший семь и ранивший 37 человек. Предполагаемые организаторы и исполнители были казнены, но проблема Нагорного Карабаха стала одним из факторов дезинтеграции Советского Союза. Не решена она и сегодня.
Помимо того что использование мобилизационной модели неэффективно и затратно – в каждый вагон по милиционеру с собакой не посадишь, – оно еще и облегчает задачу самих террористов. Во-первых, такой подход дает им возможность утверждать, выражаясь словами Усамы бен Ладена, что на любое действие найдется противодействие («You may recall that for every action, there is a reaction», из его переданного 1.11.2004 по каналу Aljazeera видеообращения). Иными словами, упор на силовые методы переносит борьбу с терроризмом в регулируемую квазифизическими законами сферу. Нобелевский лауреат по экономике Герберт Саймон в одной из своих ранних работ отмечает в связи с этим, что в квазифизическом пространстве силы действия равны силам противодействия. Утверждать обратное – значит забывать открытия Ньютона и Юма.
Во-вторых, усиление контроля делает возможными попытки оправдания терроризма с помощью так называемой теории «наименьшего зла». Неизбежные при «всемерном усилении контроля» нарушения прав граждан, не говоря уже о вызывающих раздражение помехах на уровне повседневности, дают террористам повод утверждать, что действительное зло исходит от государства. Пытаясь оправдать свое решение взорвать здание федеральных органов власти в Оклахоме в 1995 г., Тимоти Маквей воскликнул: «Действительный террорист – это само правительство», имея в виду неуклюжие (и весьма жестокие) действия федеральных властей по «обезвреживанию» секты в Вако, Техас. Против подозреваемой в незаконных операциях с наркотиками секты были направлены танки и другая тяжелая техника.
Стоит задуматься, не могут ли способствовать аналогичной «легитимации» террористов и, следовательно, облегчать рекрутирование новых смертников и просто сочувствующих бесконечные широкомасштабные «контртеррористические операции» на Кавказе, в ходе которых страдают не только и не столько участники «бандформирований», или проверки документов просто по причине обладания «неславянской внешностью» и прочие проявления «всемерно укрепившегося контроля».
Включить и убедить
Решением могло бы быть вынесение контртеррористических методов из сферы действия квазифизических законов. На практике это означает опору на экономические, политические и социальные средства убеждения, в том числе и апеллируя к рациональным аргументам. В переиздании своей знаменитой книги «Иной путь» с новым подзаголовком «Экономический ответ терроризму» Эрнандо де Сото утверждает, что без политики «включения» (inclusion) в рынок потенциальных террористов и сочувствующих им проблему не решить. Только вливаниями из федерального бюджета здесь не обойтись: даже не будучи разворованными, они вряд ли стимулируют опору на собственные силы и инициативу. Вопрос в признании и защите полного спектра экономических (например, недискриминация в бизнесе по национальному признаку), социальных и политических прав.
«Открытые» общества – например, в Скандинавии – не являются главной мишенью террористов, как международных, так и доморощенных. Тот же бен Ладен предлагает задуматься над риторическим вопросом: «Почему мы [«Аль-Каида»] не обращаем наши удары, к примеру, на Швецию?» («Why we don’t strike for example – Sweden?», из переданного 1.11.2004 по каналу Aljazeera видеообращения). Не только по причине ее неучастия в различного рода контртеррористических операциях, но и потому, что террористам в таких обществах значительно сложнее найти отклик и поддержку.
Действительная проблема заключается в том, что в российском случае такая стратегия борьбы с терроризмом маловероятна. «Вертикаль власти», этот краеугольный камень нынешнего политического режима, совместима с исключением и принуждением, а не с открытием и убеждением. Причем даже когда речь идет о рынке! А предоставление лидерам, подобных нынешнему президенту Чечни, карт-бланша в борьбе с террористами любыми средствами, хотя и доводит «вертикаль власти» до самого низа, исключает убеждение.
Даже на интеллектуальном уровне альтернативной стратегии неоткуда взяться. Выражаясь словами одного из чиновников, «решение теперь не экономически или политически, в общем, целесообразно обосновывается, а административно продвигается по этой вертикали власти... Если мозг какой-то сверху сказал «не надо», то всё, не обсуждается... А правильная задача или неправильная – никто же обсуждать не будет» (интервью взято в рамках исследования российской бюрократии, проведенного автором совместно со Светланой Глинкиной (ИЭ РАН), Евгенией Гвоздевой, Натальей Апариной (Кемеровский ГУ) и Карин Клеман (ИС РАН). Его полные результаты будут представлены в книге «Власть и рынок» («Росспэн», 2010).
Так что высока вероятность продолжения движения по бесконечной «ленте Мёбиуса», т. е. спирали мобилизации и террора.