Ядерное оружие не должно попасть в руки террористам

Открытие российских границ привело к тому, что многие эксперты по России, живущие в Вашингтоне, хорошо знают Москву. Кто-то был студентом в московских вузах, кто-то занимался научной или дипломатической работой, у кого-то бизнес в России. Я уверена, что многие из нас пользовались той самой линией метро, где произошли взрывы. К тому же у всех нас в Москве есть друзья, которые в метро спускаются каждый день. Мы здесь, в Америке, с замиранием сердца ждали подтверждения, что наши московские друзья и их близкие целы и невредимы.

Две недели назад я вышла с работы, рассчитывая сделать оптимистический анализ договора об СНВ, но утром 29 марта передо мной стояла гораздо более трудная и болезненная задача – написать о террористических атаках в московском метро. Выходит, намного легче написать независимую академическую статью о попытках сокращения вероятности ядерного столкновения, в котором погибли бы миллионы людей, чем о том, как обществу справиться с фактом гибели людей в террористическом акте в городе, который ты сам так хорошо знаешь.

Невозможно отстраненно комментировать взрывы в московском метро. Они ужасают и способны лишь усилить наше стремление противостоять экстремизму. Разумеется, экспертное сообщество может предоставить полный отчет о сложных условиях жизни на Северном Кавказе, объясняя, кто конкретно виноват в жестокости по отношению к определенным группам людей, и критикуя правительство за неспособность справиться с затаенной ненавистью жителей этого региона.

То, что никого не удивляет тактика смертников, – знак нашего времени. Мощные заряды делаются для нанесения максимального ущерба невинным людям, а использование женщин-смертниц позволяет террористам привлекать меньше внимания. Так поступают трусы.

Но все же существует связь между договором об СНВ и московскими терактами, возможно и не очевидная на первый взгляд. С моей точки зрения, самым важным в этом договоре является заявление русских и американцев о серьезности намерений в отношении сокращения арсеналов ядерного оружия. Важно, что русские и американцы пытаются убедить остальных сделать все возможное, чтобы усложнить доступ к ядерным материалам со стороны экстремистских государств и террористических группировок.

Поэтому так важны ограничения наших собственных ядерных сил. И именно поэтому должна быть успешной инициатива президента Обамы о проведении саммита по ядерной безопасности, который только что прошел в Вашингтоне. И США, и Россия сталкиваются с одними и теми же проблемами защиты ядерных материалов от лиц, заинтересованных в их распространении. Наши страны не всегда способны договориться о том, что конкретно должно быть сделано, но мы единодушны в том, что ядерное оружие не должно распространяться.

После террористических атак 11 сентября 2001 г. американцы столкнулись с серьезными вызовами, которые требуют больше внимания, чем принято думать в России. Первое – это тенденция рассматривать террористическую атаку как следствие недостатка «жесткости» и, соответственно, соблазн изменения политической системы в сторону усиления центральной власти и ограничения личных прав граждан свыше необходимого в ситуации противостояния данной опасности.

Разумеется, государство должно предпринять все шаги для повышения безопасности – усилить контроль в аэропортах, на железных дорогах и в метро, вести более пристальное наблюдение за действиями потенциально опасных личностей и групп. Но иногда определенные действия могут привести к прямо противоположному результату, подрывая безопасность, а не усиливая ее. Это стало очевидным многим американцам. Теперь мы знаем, что появление фотографий узников тюрьмы Абу-Грейб и бессрочное содержание подозреваемых в терроризме в лагере Гуантанамо упростили террористам задачу вербовки молодых «рекрутов» на Ближнем Востоке.

В России террористический акт в Беслане в 2004 г. стал поводом для таких изменений в политической системе, которые, по мнению многих, были несоразмерными или даже скорее мало связанными с проблемой террористической угрозы. Террористические атаки последнего времени вряд ли могут убедить в успешности проведенных после Беслана изменений в политике. Более того, можно поспорить (и многие в России сейчас это делают) с тем, что сокращение пространства для законной политической деятельности и поиск «врагов» в среде законных, но лишенных права голоса групп граждан, привели к снижению террористической угрозы.

Еще один вызов состоит в том, что тема борьбы с терроризмом начинает доминировать в любой дискуссии о политической и государственной безопасности и поглощать ресурсы, предназначенные для других дел государственной важности. Именно это произошло в Америке после 11 сентября, и это происходит сейчас в России. Трудно выступать с требованиями выделять больше средств на образование, больницы, развитие инфраструктуры, когда общество находится в состоянии страха. Не станет ли абсолютная необходимость модернизации в России жертвой бесконечного потребления ресурсов на борьбу с терроризмом?

Мы в Америке часто говорим, что ответственность государства состоит в защите жизни и свободы граждан. И эти два понятия не случайно идут рука об руку. Возможно, что в заявлении президента Медведева о взрывах в московском метро слова о том, что в борьбе с терроризмом надо уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, были также неслучайными.

Автор – Советник по международным вопросам юридической фирмы Akin Gump Strauss Hauer and Feld; член Международного Попечительского Совета Московской школы политических исследований; в 1990-е гг. – помощник президента США Билла Клинтона, директор Национального совета безопасности по России, Украине и Евразии.