Евросоюз держится на страхе
Германия не покинула зону евро. Контейнеры с только что напечатанными марками, которые якобы завозились в немецкие банки, и обращение к нации, которое якобы готовила Ангела Меркель, тоже оказались выдумкой. Слухи такого рода никто не принял бы всерьез, если бы они не были опубликованы во влиятельном блоге газеты Financial Times. И если бы мир не был так сильно встревожен происходящими в Европе событиями.
Головокружительное падение единой европейской валюты продолжается, на рынках царит паника – вчера евро рухнул до минимального уровня с апреля 2006 г. Очевидно, что инвесторы истолковали создание европейского фонда помощи объемом 750 млрд евро как доказательство того, что дела чрезвычайно плохи: крупнейшие европейские державы, не будь они так напуганы, не стали бы выделять такие суммы на помощь отдельным странам, поскольку, по сути, это означает потерю независимости Европейского центробанка.
Неделю назад казалось, что долговой кризис скорее объединит Европу, приведя ее к более тесной интеграции. Но теперь все больше признаков того, что Евросоюз близок к расколу. Судя по европейской прессе, члены ЕС все меньше похожи на партнеров: они разделились на богатых кредиторов с одной стороны и позволявших себе излишества должников с другой. А заявленные гигантские суммы помощи только усиливают взаимную неприязнь севера и юга.
Еще до начала экономического кризиса Евросоюз был ослаблен кризисом политическим. Вспомним хотя бы многочисленные отказы ратифицировать Лиссабонский договор, а также непрекращающиеся дискуссии о недостатках общеевропейских институтов. Этой весной разговоры о том, что ЕС должен измениться, перестали быть досужими: всерьез обсуждались сценарии, по которым зона евро делится на «хорошую» и «плохую» части, раздавались призывы разработать процедуру банкротства отдельных членов еврозоны и даже выхода из нее. Усилились и голоса тех, кто предлагает оставить в Евросоюзе только костяк стран, экономика которых соответствует высоким требованиям экономической интеграции.
Греческий кризис радикально изменил отношение разных членов ЕС к европейской интеграции. Если до недавнего времени Германия была лидером в этом процессе, то теперь немецкие политики подчеркивают, что их страна по уши сыта культурой «общеевропейского дома», заставляющей их каждый раз платить по счетам.
Немецкая пресса переполнена недовольством по поводу того, что Германии вечно приходится тащить на себе всех остальных. А деваться некуда – греческий дефолт спровоцирует банковский кризис в самой Германии.
Отношение к «общеевропейскому дому» жителей Южной Европы тоже не назовешь теплым, хотя, как получатели общеевропейской финансовой помощи, они вроде бы выиграли от интеграции.
Но Греция и Испания сейчас (а Италия и Португалия – в ближайшем будущем) чрезвычайно болезненно прощаются с социализмом. Это расставание, возможно, было бы менее болезненным, если бы у них была возможность обесценить национальную валюту.
Зато французы и британцы, известные своим индивидуализмом и скептицизмом относительно европейской интеграции, в результате кризиса стали относиться к ней гораздо теплее. Французские банки увязли в греческих долгах, и Франции придется в июне – июле рефинансировать долги на 200 млрд евро. Поэтому главный плод интеграции – европейский фонд помощи – пришелся французам очень по душе.
Но получается, что союз в его нынешнем виде держится лишь на страхе грядущей катастрофы.
Мы завидовали европейцам, которые, казалось, сделали невозможное: сумели совместить социальное государство и экономическое развитие, объединили под одной еврокрышей совершенно разные экономики, сохранив при этом национальные особенности бюджетной политики. Но, видимо, союз может быть широким, только если он представляет собой лишь зону свободной торговли, движения капиталов и рабочей силы. Глубокий экономический союз возможен, только если его участники готовы вести единую бюджетную и монетарную политику, создав тесный политический союз.