Благодаря кризису Европа становится единой страной
Уже почти полгода как мои знакомые утратили интерес к экономике, вызванный мировым финансовым кризисом, а тут вдруг интерес проснулся снова. Как там курс евро? Что, может стать дешевле доллара? Правда, что ли, что еврозона разваливается? Да, проблемы с греческим государственным долгом оказались все-таки общеевропейскими проблемами. У финансовых рынков появились сомнения в платежеспособности многих европейских правительств. О возможном конце еврозоны или выходе из нее отдельных стран заговорили выдающиеся экономисты – Мартин Фельдстайн из Гарварда и Пол Кругман из The New York Times. (Не путать с Полом Кругманом из Принстона – человек это, может быть, и один, но экономистов в нем несколько. Тот, который пишет колонки, куда более впечатлителен.)
Вопрос про курс евро, конечно, интересен, а про конец еврозоны можно не беспокоиться, по-моему. Если мировой финансовый кризис – и события 2008–2009 гг., и нынешние события – продемонстрировал что-то совершенно отчетливо, так это то, что единый европейский дом и зона евро куда устойчивее, чем казалось скептикам. Впервые в своей тысячелетней истории Европа действует как единая страна и экономически, и политически.
У каждой страны есть свои проблемные регионы – относительно бедные, с безответственными и коррумпированными местными правительствами. Своя Греция, можно сказать. Однако здесь не было никакого обмана – когда Грецию (и не только Грецию) принимали в Евросоюз, всем было понятно, что принимают бедную страну со слабыми политическими институтами. Было понятно, что, когда гром грянет, придется помогать слабым регионам за счет сильных.
И вот гром грянул – финансовый кризис привел к резкому падению спроса на товары и услуги. Правительства, чтобы поддержать совокупный спрос, резко увеличили расходы, что привело к бюджетным дефицитам. Тем странам, в которых был значительный приток капитала до кризиса (например, Испании), пришлось совсем плохо. Зарплаты до кризиса росли легко, а снижать их, чтобы снизить стоимость производства, трудно, и фирмам приходится вместо этого увольнять сотрудников. Была бы своя валюта – можно было бы напечатать денег, чтобы инфляция немного обесценила труд, позволяя сохранять рабочие места. Но своей валюты нет, и даже страны с невысоким уровнем госдолга оказались в очень тяжелом положении.
И что же показал грянувший гром? Что сильные части единой Европы – прежде всего Германия – готовы помогать слабым, даже если для этого нужно нарушить европейскую конституцию. Да, это ни у кого не вызывает энтузиазма – так и в Америке помощь мичиганским рабочим (как в России – тольяттинским) и айовским фермерам за счет всех остальных никого не радует.
Так что если нынешние события говорят нам о чем-то, так это о том, что Европа по-настоящему становится единой. А курс евро – может ли он опуститься до паритета с долларом или еще ниже? Может, конечно. Для того и придуманы плавающие валютные курсы, чтобы плавать.