Политическая интеграция в Европе отстала от экономической
Помощь ЕС и МВФ дала Греции передышку, необходимую для приведения в порядок ее финансов. Это может помочь (или не помочь) Испании и Португалии избежать греческого сценария и даже предотвратить возможный дефолт Греции. Но при любом исходе понятно, что проблемы Греции стали для ЕС черной меткой.
Перед нами еще одно проявление того, что я зову «политической трилеммой мировой экономики»: экономическая глобализация, демократия и существование национальных государств несовместимы, одновременно могут существовать только два пункта из трех. Демократия великолепно уживается с национальным суверенитетом, если исключить глобализацию. Но если мы стремимся к глобализации, сохраняя национальные государства, мы должны избавиться от демократии. Если же мы желаем демократию наряду с глобализацией, придется отказаться от национальных государств и перейти к наднациональному управлению.
История мировой экономики показывает, как работает эта трилемма. Первая эра глобализации, окончившаяся в 1914 г., была успешна до тех пор, пока экономическая и монетарная сферы были свободны от давления национальных политиков. Эти сферы подчинялись только требованиям золотого стандарта и свободного перемещения капитала. Но, по мере того как все больше людей получало избирательные права, рабочие самоорганизовывались, а демократия становилась нормой, соображения национальной экономики стали конкурировать (и одерживать верх) над международными правилами и ограничениями.
Архитекторы Бреттон-Вудского соглашения учитывали это, перекраивая в 1944 г. мировую валютную систему. Они понимали, что демократическим странам нужно пространство для маневра, чтобы проводить независимую монетарную и фискальную политику. Они в итоге придумали «усеченную» глобализацию, в которой перемещение капитала было довольно сильно ограничено. Третий вариант решения трилеммы – отказаться от национального суверенитета. В таком случае экономическая интеграция может ужиться с демократией с помощью политических межгосударственных союзов. Утрата национального суверенитета компенсируется «интернационализацией» демократической политики. Это такая глобальная версия федерализма. США, например, создали общенациональный рынок, только когда федеральное правительство лишило отдельные штаты немалой доли политического контроля.
Проблемы ЕС объясняются тем, что кризис застал Европу посередине аналогичного пути. Европейские лидеры всегда понимали, что экономический союз требует прочной политической опоры. Некоторые вроде Великобритании хотели бы дать руководству союза как можно меньше полномочий, но правы оказались те, кто настаивал на политической интеграции одновременно с экономической. Правда, до сих пор уровень политической интеграции уступает уровню экономической.
Греция пользовалась преимуществами единой валюты, объединенных рынков капитала и свободой торговли наряду с остальными членами ЕС. Но у нее не было автоматического доступа к займам ЕЦБ. Ее граждане не получали от Брюсселя пособий по безработице, как, скажем, безработные Калифорнии от Вашингтона во время рецессии в этом штате. Учитывая языковые и культурные барьеры, безработные греки не могли легко уезжать за пределы страны, в более процветающие европейские государства. А греческие банки и фирмы лишатся кредитоспособности вместе со своим правительством, если рынок сочтет его неплатежеспособным.
Немецкое и французское правительства, в свою очередь, редко высказывали свое мнение о греческой бюджетной политике. Они не могли удержать греков от займов (непрямых) у Европейского центрального банка, пока рейтинговые агентства считали Грецию кредитоспособной. Если Греция решится на дефолт, они не смогут привести в исполнение требования своих банков к греческим заемщикам или конфисковать активы в Греции. Не смогут они и помешать Греции выйти из еврозоны.
Все это означает, что кризис оказался куда глубже, а борьба с ним куда более беспорядочной, чем следовало. Французы и немцы согласились предоставить заем Греции после значительных задержек. ЕЦБ пришлось снизить требования к качеству залогов в отношении гособлигаций Греции, чтобы продолжать ее кредитовать.
Но успех спасательной операции не гарантирован. Особенно учитывая, насколько придется урезать расходы Греции и какой шум вокруг этого подняли жители страны. В критической ситуации интересы внутренней политики берут верх над интересами иностранных кредиторов. Кризис показал, как сильно глобализации необходимы политические предпосылки. Также он продемонстрировал, насколько предстоит еще развиться европейским институтам, чтобы поддерживать единый рынок на плаву. Перед ЕС стоит такой же вызов, как и перед остальным миром: интегрироваться политически или ослаблять экономическое объединение.
До кризиса Европа представлялась первым кандидатом на успешный переход к равновесию между экономической и политической интеграцией. Сейчас экономические проекты лежат в руинах, а лидерского потенциала, нужного для оживления политической интеграции, не наблюдается. Лучшее, что можно сказать сегодня про Европу, так это то, что после истории с Грецией ей не удастся больше откладывать решения. Так что если вы оптимист, у вас есть прекрасная возможность предположить, что процесс объединения Европы ускорится.