Даже если Европа справится с кризисом и построит институты предотвращения подобных кризисов в будущем, без структурных реформ ее ждет закат.
Еще год назад кризис считался американским. Стабильность единой Европы с ее огромным рынком и сильной валютой, казалось, предвещала закат эры экономического доминирования США в мировой экономике и доллара как главной резервной валюты. Сегодняшний кризис поставил Европейский союз, и особенно еврозону, на край пропасти. Означает ли этот кризис, как сказал бы Черчилль, «начало конца» или, «возможно, конец начала» единой экономически сильной Европы? Решительные действия последних двух недель позволяют надеяться, что Европа сможет справиться с этим кризисом и даже усилит механизмы выполнения маастрихтских соглашений. Эти реформы, впрочем, не смогут решить главную проблему Европы – проблему зарегулированности и негибкости европейской экономики. Даже если Европа справится с сегодняшним кризисом и создаст институты, обеспечивающие бюджетную дисциплину, без серьезных структурных реформ ее ожидает медленное, но неизбежное угасание.
Греческий кризис доказал правоту тех, кто обвинял еврозону в неспособности заставить выполнять взятые на себя обязательства по маастрихтским критериям (в частности, инфляция – не выше 3% в год, дефицит бюджета – не выше 3% ВВП, государственный долг – не выше 60% ВВП). Невыполнение этих ограничений спровоцировало бы кризис рано или поздно. Нынешние проблемы не только заставили принять беспрецедентные меры по созданию европейского стабилизационного механизма и срочному сокращению бюджетных расходов. Европейские политики вернулись и к обсуждению новых способов укрепления бюджетной дисциплины в еврозоне. Две недели назад Еврокомиссия опубликовала предложения по усилению координации экономической политики. Эти предложения предусматривают частичный отказ от суверенитета стран в бюджетных вопросах – бюджеты отдельных членов ЕС будут рассматриваться и анализироваться Еврокомиссией и другими странами на предварительной стадии. Новые предложения включают и автоматические наказания за нарушение маастрихтских критериев (в том числе и ограничения по использованию бюджета ЕС в странах-нарушителях).
Эти меры позволяют надеяться и на то, что нынешний кризис не приведет к развалу еврозоны, и на восстановление бюджетной дисциплины после кризиса. Не стоит думать, что этого достаточно для процветания или быстрого экономического роста. Да, без бюджетной дисциплины денежный союз невозможен. Но это всего лишь необходимое, но недостаточное условие. Для нормального существования еврозоны нужна гибкость всех входящих в нее экономик, необходима либерализация рынков товаров, услуг, капитала и труда. При зарегулированности экономики единая валюта становится не плюсом, а значительным минусом. Теория оптимальных валютных зон (разработанная в 1960-х гг. будущим нобелевским лауреатом Робертом Манделлом) говорит о том, что одним из критериев введения единой валюты в разных странах должен быть схожий характер бизнес-циклов в этих странах. Иначе если одна страна будет находиться в состоянии рецессии, а другая будет в этот момент расти, то общая денежная политика приведет либо к усугублению рецессии в одной стране, либо к ускорению инфляции в другой. Кризис показал, что еврозона теперь включает настолько экономически разные страны, что это не абстрактная, а вполне конкретная проблема.
Как с этими проблемами справляются Соединенные Штаты Америки? Ведь в штатах США единая валюта, а экономики разных штатов совсем непохожи друг на друга. В американских штатах экономические шоки сглаживаются гибкостью цен и зарплат и мобильностью труда и капитала. Если в каком-то штате растет безработица, то в нем снижаются зарплаты, что приводит либо к отъезду рабочих, либо к притоку капитала и созданию новых рабочих мест.
Европейская экономика серьезно уступает американской по гибкости и мобильности. До введения евро это «всего лишь» оборачивалось отставанием от американской по эффективности производства и темпам экономического роста. При наличии единой валюты все гораздо серьезнее. Если в стране еврозоны рецессия, то она больше не может повысить свою конкурентоспособность (по отношению к другим членам) при помощи девальвации. Необходимо, как и в американских штатах, увольнять рабочих и снижать зарплату. А рынок труда в Европе по-прежнему очень негибкий. Месяц назад в издательстве Чикагского университета вышел сборник статей под редакцией известных экономистов Альберто Алесины и Франческо Джавацци «Европа и евро». В этой книге ведущие американские и европейские экономисты проанализировали итоги первого десятилетия евро с точки зрения развития рынков, финансовой интеграции, макроэкономической стабильности, развития внутриевропейской торговли и т. д. Авторы пришли к неоднозначным выводам. Хотя введение евро привело к реформированию и либерализации на рынках товаров, серьезных изменений на рынках труда континентальной Европы пока не произошло, как, впрочем, не произошло и финансовой интеграции. Это означает, что даже при наличии бюджетной дисциплины еврозона пока не решила своих главных проблем.
Что, в свою очередь, возвращает в повестку дня вопрос, поставленный в заглавии книги тех же Алесины и Джавацци, изданной четыре года назад: «Будущее Европы: реформа или закат?». Алесина и Джавацци приводят многочисленные количественные и качественные аргументы, которые доказывают, что закостенелая и неповоротливая экономика Европы будет расти медленнее основных конкурентов и постепенно превратится в туристическую «банановую республику» с вкусной едой и архитектурными памятниками. И без структурных экономических реформ никакая единая валюта и единое экономическое пространство не спасут Европу от угасания. Насколько вероятны полномасштабные реформы? На этот вопрос отвечает название итальянского издания этой же книги: «Прощай, Европа».