От нефтегазовой зависимости пора лечиться, как от алкогольной
Экологическое бедствие, уже приведшее к падению капитализации компаний BP, Transocean, Anadarko Petroleum, Halliburton и Cameron International в общей сложности более чем на $100 млрд, развивается по тому же сценарию, что и текущий финансово-экономический кризис. Случайность это или закономерность?
В обоих случаях отдельные компании, с одной стороны, недооценивали риски маловероятных, но чреватых катастрофой событий («черных лебедей» – в терминологии Нассима Талеба), а с другой – пытались переложить эти риски на чужие плечи. Например, бурение взорвавшейся глубоководной скважины с использованием привлекательных по стоимости, но не опробованных в данных условиях технологий вела не сама BP, а законтрактованные ею сервисные компании. Точно так же BP не являлась собственником, а лишь арендовала Deepwater Horizon – платформу, затонувшую под «удобным» флагом Маршалловых островов. При таком рассредоточении ответственности судебные тяжбы, инициируемые пострадавшими от экологических катастроф, затягиваются на многие годы, а незамедлительные расходы на ликвидацию загрязнения ложатся на налогоплательщиков, ставших главной пострадавшей стороной и в случае финансового кризиса с его бесконечным поиском виноватых.
Прибегая к «токсичным» средствам в погоне за краткосрочной выручкой, ВР – так же, как, например, правительство Греции – не имела плана отработки нештатной ситуации, до последнего пытаясь уменьшить в глазах общественности реальные масштабы угрозы. Реакция же внешнего мира оказалась стремительной: инвесторы избавляются от проблемных ценных бумаг, общественность протестует на улицах, регулирующие органы вводят жесткие меры.
Судя по истории других кризисов, эта цепочка совпадений не является случайной. В мировых средствах массовой информации и блогосфере обсуждается множество параллелей между текущей ситуацией в Мексиканском заливе и предыдущими особо крупными утечками нефти из скважины Ixtoc 1 (1979) и с танкера Exxon Valdez (1989), взрывом завода Union Carbide в Бхопале (1984), авариями на АЭС в Три-Майл Айленде (1979) и Чернобыле (1986), последствиями урагана Катрина (2005) и обычным похмельем.
Естественной реакцией на любую катастрофу является стремление пострадавших обезопасить себя от аналогичных угроз в будущем за счет принятия новых законов со стороны правительства, процедур скрининга со стороны инвесторов и мер саморегулирования со стороны самих высокорискованных отраслей, включая добровольные стандарты ответственности. Однако даже в условиях принудительной детоксикации, сухого закона, процветания обществ трезвости и полномасштабной пропаганды здорового образа жизни лица, склонные к алкоголизму, все равно уходят в запой. И отличить потенциального алкоголика от трезвенника бывает очень сложно: до последнего момента Moody’s и прочие агентства поддерживали превосходные рейтинги крупнейших банкротов последних лет – компаний Enron, Arthur Andersen, Lehman Brothers, Goldman Sachs и др., а BP считалась образцом экологического менеджмента и фигурировала в списке лидеров в области корпоративной социальной ответственности, например, в корзине Dow Jones Sustainability Index.
Поэтому в условиях асимметричной информации о реальных рисках наиболее жизнеспособной мерой является уход от «токсичных» проектов и диверсификация инвестиций в пользу пусть менее прибыльных, но более устойчивых в долгосрочной перспективе инициатив. Так, в 2008–2010 гг. реакцией большинства правительств «Группы двадцати» на финансово-экономический кризис было включение многомиллиардной зеленой составляющей в пакеты антикризисных мер.
Реакцией на нефтяной разлив у берегов Луизианы и Флориды станет еще большее стимулирование инвестиций в возобновимые источники энергии. В своей речи в Carnegie Mellon University на прошлой неделе президент США Барак Обама указал на аварию ВР как еще на один повод для сенаторов принять законопроект о «декарбонизации» экономики США – именно в силу проволочек с этим биллем позиция США на климатических переговорах в Копенгагене в декабре прошлого года была не слишком артикулированной. Поэтому, даже если многокилометровое нефтяное пятно в Мексиканском заливе не нанесет ущерба пляжам Канкуна, где через полгода состоится новый раунд переговоров по заключению «пост-Киотского» соглашения, оно обязательно проступит в международном и национальных законодательствах в виде зеленых обязательств, стандартов, субсидий и льгот.
Лечение от нефтегазовой – как и алкогольной – зависимости, несомненно, сложный и продолжительный процесс. Первым шагом на пути к избавлению от подобных недугов, включая «голландскую болезнь», является признание наличия проблемы, и в этом смысле Россия является полноправным членом «общества трезвости». Однако не формальное присутствие на его заседаниях в Копенгагене или Канкуне, а реальная сила воли к оздоровлению является едва ли не единственным фактором, определяющим успех. В случае ее отсутствия больного вынуждены будут перевести в изолятор.