Модернизация с отдачей

Деньги нужно правильно тратить» – это запись Дмитрия Медведева от 23 июня в его новом блоге в «Твиттере» (http://twitter.com/KremlinRussia). Но цена модернизации, которая в России только заявлена, уже пугает. Первые модернизационные ша­ги оценены в 800 млрд руб., не считая 240 млрд, вы­деленных Фон­ду содействия реформированию ЖКХ, 130 млрд – «Роснано», 28 млрд – Российской вен­чурной компании, 730 млрд руб., отпущенных на 53 федеральные целевые программы.

Конечно, не всегда модернизационные проекты должны окупаться. В КНР в последние пять лет $290 млрд вложены в строите­льство авто- и железных дорог, и не все они задействованы на полную мощность. Китай сейчас может себе это позволить, но и там на ранних этапах мо­дернизации деньги вкладывались на вполне коммерческих основах. У России таких денег нет (весь наш бюджет-2010 – это четыре года модер­низации инфраструктуры одного лишь Синцьзян-Уйгурского автономного района). По­этому модернизация у нас нуждается в удешевлении, которого не достичь лучшим администрированием средств, борьбой с коррупцией или сокращением сомнительных расходов. Государство дол­ж­но стать не спонсором модернизации, а ее инвес­тором.

Возьмем энергосбережение. Его потенциал в российской энергетике оценивается в 34–37%, в промыш­ленности – в 30–33%. В 2006 г. в среднем по РАО ЕЭС на производство 1 кВт ч электроэнергии тратилось 334 г условного топлива (у. т.), на 1 Гкал тепловой энергии – 144 кг у. т. (в Германии эти показатели составляли 219 г и 94 кг). Россия – единственная страна Европы, где электрическая и тепловая энергия в основном производится разде­льно, а не на принципе когенерации. Инвестиций же в развитие нет, с одной стороны, потому, что энергоактивы достались их нынешним собствен­никам дешево, с другой – государство попустительствует росту тарифов и повышать эффективность незачем.

Главный потенциал энергосбережения лежит в модернизации предприятий – потреби­телей газа. В 2009 г. в России было добыто 582,4 млрд куб. м этого сырья, из которых на экспорт поставлено лишь 28,7%. Из оставшегося 85% было потреблено электростанциями и предприятиями.

Какую роль могло бы сыграть государство в решении этой проблемы? На мой взгляд, можно учредить фонд энергетической модернизации, который инвестировал бы средства в замену неэффективного оборудования, перевод генерации на смешанную схему или совершенствование теплосетей. В обмен на полученное оборудование и построенные сети предприятия оплачивали бы фонду в течение 5–6 лет 90% счета за топливо, которое потребляли бы при прежних условиях. Иначе говоря, фонд стал бы посредником в поставках газа и мазута на модернизированные предприятия, котельные и ТЭЦ. Большую часть перечисляемых ему средств он выплачивал бы поставщикам то­плива, а часть оставлял себе, постепенно возмещая сделанные траты.

Учитывая, что в ближайшие годы цены на газ на внутреннем рынке будут расти на 12–15% ежегодно, инвестиции в такие проекты окупятся за 3,5–4,5 года. При этом они вполне подъемные: по 20–25 млрд руб. на среднего размера город. Нужно предоставить фонду начальный капитал в 200–250 млрд руб. и право выпускать облигации для привлечения дополнительных средств на рыночных условиях. Руководить им должны опытные энергетики (а не олигархи или чиновники), они получали бы бонусы из расчета 15–20% от при­были фонда, остальная часть которой зачислялась бы в федеральный бюджет на основе закона, подобного закону о Банке России.

Подобный же принцип может быть распространен и на инфраструктурные проекты. Работая на результат, государственные фонды могли бы финансировать строитель­ство аэропортов и железных дорог, не входящих в систему Минтранса и РЖД. О какой модернизации мы говорим, если строительство нового терминала «Внуково» на 10 млн чело­век в год обошлось в 65 млрд руб., а 4-й терминал мадридского Баррахаса, обслуживающий 31,2 млн человек в год, стоил 448 млн евро (19,7 млрд руб.)? Цена строительства под ключ 400-кило­метровой линии TGV Париж – Страсбург – около 3,2 млрд евро (153 млрд руб.), а инвестпрограмма РЖД на 2010 г. – 270 млрд руб., но никаких новых дорог в ней нет. Нужно привлекать инвесторов, желающих «отбить», а не «распилить» выделяемые средства, или отдавать объекты в концессию.

Опыт модернизировавшихся стран показывает: инвестиции в модернизацию на первом ее этапе не могут не быть рыночными, а сама модернизация не может не приносить экономического эффекта. Нужно менять наше отношение к модернизации как к инвестициям «в никуда и навсегда». Создавать фонды, которые относительно быстро возмещали бы вложенные в них средства и приносили бюджету стабильные дивиденды (в 2009 г. в России доля доходов, полученных от дивидендов компаний с госучастием, составила менее 0,3%, тогда как во Франции – почти 5,5%). И если о модернизации «Газпрома», «Роснефти» и иже с ними можно забыть, то это значит, что процесс должен идти альтернативным путем – через новые организационные формы. Нужны пар­тнерства не чиновников и олигархов (их и так хватает), а государства и амбициозных менеджеров и опытных международных компаний. Именно эти новые партнеры государства и могут стать самыми преданными «агентами модернизации».

России нужна управляемая государством, но эффективная и дешевая модернизация. Потому что, если она будет слишком дорогой, россияне будут только счастливы услышать, что она закончилась, не начавшись.