За охрану леса никто не отвечает
Кто путешествовал по США на машине, знает, какие жесткие там правила парковки. Хотя они устанавливаются местными властями, по всей стране есть три запрета, нарушение которых лишит вас немалой части зарплаты. Это незаконная парковка на местах для инвалидов, около школ и перед пожарным гидрантом. Если первые два запрета связаны с необходимостью защиты уязвимых социальных групп, то третий – это урок, который заставила выучить сама жизнь. Америка – страна южная, значительную ее часть покрывают леса и сельхозугодья. Жара, которая обрушилась этим летом на Россию, для Америки норма. В США и сейчас во многих регионах температура выше российской. Лесные пожары здесь – явление частое, и опыт в этой области накоплен громадный.
В 14 областях России уже объявлено чрезвычайное положение. Огонь уничтожил тысячи домов, погибло несколько десятков человек, целые населенные пункты исчезли с лица земли. Экономический ущерб велик, он ударит по ценам на сельхозпродукцию и вызовет цепную реакцию во всей экономике. Но разве можно списать все на природные аномалии? Ведь ничего неожиданного в летних пожарах нет. Особенность этого года – их интенсивность и масштаб.
В ход запущена тяжелая политическая артиллерия. Президент Медведев и премьер-министр Путин в ежедневном режиме решают проблемы погорельцев, закупают технику, подключили к борьбе с огнем армию. Однако не может не поражать, насколько Россия оказалась не готова к такому развитию событий, хотя его вероятность уже была очевидна несколько недель назад. Мы привыкли шутить, что зима в России наступает неожиданно для властей. Теперь, наверное, можно то же сказать и о жаре. Итог – человеческие жертвы, огромный экономический ущерб и очередная волна скептицизма в отношении власти, которая не смогла выполнить свою главную задачу – максимально защитить людей от стихийного бедствия.
Во-первых, выяснилось, что лес, являющийся народным достоянием, никто не охраняет. Нет единой системы управления лесами и пожароопасными природными участками. Действующее законодательство показало свою несостоятельность (см. статью Алексея Ярошенко «Месторождение бревен», «Ведомости» от 18.06.2009 http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2009/06/18/200740). Федеральная служба по надзору в сфере природопользования, на которую возложили эти функции, оказалась не в состоянии обеспечить охрану леса. У нее, как выяснилось, нет ни кадров, ни техники, не стратегии предотвращения подобных ситуаций. Государственную лесную охрану ликвидировали три года назад. Немудрено, что, даже по официальной статистике, площади лесных пожаров с тех пор выросли вдвое. Резко сократилось финансирование их тушения. В России сегодня на это выделяется около рубля в год на гектар леса, в то время как, скажем, в США – это $4. Огонь не знает административных и ведомственных границ. Но именно по административному принципу строится борьба с ним. Например, в Московской области пожарами в деревнях занимается МЧС, в лесу – Рослесхоз, а торфяниками не занимается вообще никто. Прямо по пословице про семь нянек.
Во-вторых, местные власти продемонстрировали крайний непрофессионализм. Есть немало случаев, когда чиновники на местах, опасаясь оргвыводов со стороны вышестоящего начальства, не информировали соответствующие органы о ситуации, надеясь справиться своими силами, что привело к еще большим потерям. Вертикаль власти, построенная не на эффективных выборах, а на лояльности верхам и поголовной коррупции, этим летом проявила свою неэффективность. Местные чиновники сразу смогли забыть, кто и зачем их избирал, показав еще раз, что система управления соответствует политической культуре нынешней России.
В-третьих, опыт США показывает, что нет лучшего союзника в противопожарной профилактике, чем частные страховые компании, которые рискуют своими деньгами. Страховщики успешно добиваются от местных властей не только выполнения всех необходимых мер, но и принятия жестких противопожарных правил для домов и населенных пунктов, ограничения максимального расстояния до источников воды и пожарных служб. В то время как в России почти 20% населения живут за пределами нормативной доступности для пожарников. Страховые компании в США заставили бы власти всех уровней принять меры, взяли бы на себя расходы по строительству нового жилья и восстановлению инфраструктуры, не обременяя этим госбюджет.
В-четвертых, удивила неготовность и неумение многих россиян правильно вести себя в кризисных ситуациях. Особенно сельских жителей, которые вроде бы должны знать, как уберечь свои деревни от пожаров, тем более в регионах, где летом регулярно горят леса. Думается, что здесь действовали несколько факторов. Это и своеобразная патерналистская модель государства, утверждающаяся в последнее десятилетие и стимулирующая иждивенческие настроения в обществе. Государство должно, конечно, помогать, но наивно рассчитывать в таких вопросах на российских чиновников. Это и слабость гражданского общества, когда стало трудно создавать объединения граждан на местах, в том числе для контроля над чиновниками и расходами бюджетных денег. В США, например, в каждом городке есть добровольные пожарные дружины, службы спасения и охраны порядка, членством в которых многие гордятся. Местные бюджеты полностью находятся под контролем жителей. Это и образовательный провал – российская школа, судя по всему, не может дать юным гражданам практических знаний и хорошей подготовки к чрезвычайным ситуациям такого рода.
Национальная безопасность складывается из множества факторов. Известно, например, что от ядерного оружия погибло несравнимо меньше людей, чем от стрелкового. Но его ограничением в мире никто не занимается, ибо это далеко не столь пафосное и прибыльное занятие, как борьба против ядерных ракет. Конечно, нужно бороться против таких ракет, против террористов и организованной преступности, переводить экономику на инновационные рельсы и развивать оборонный комплекс. Но эффективность защиты национальной безопасности измеряется не столько этим, сколько тем, как люди в стране защищены от реальных, а не предполагаемых проблем.