От редакции: Реформа имени
Именование – это акт рождения человека или вещи, а смена имени – признак перехода в новое качество. Это происходит, например, при вступлении в брак или принятии монашеских обетов. Предложение президента переименовать милицию в полицию символически оправданно. Мы хотим радикально изменить правоохранительную службу, а значит, частью такой глубокой реформы должно быть переименование.
Но для превращения «плохой» милиции в «хорошую» полицию нужно, чтобы большинство населения (включая милиционеров) верили в такую возможность. В России подобного единства веры не наблюдается, более того, регулярность переименования улиц и организаций, к сожалению, снизила символическую значимость переименования. Скажем, недавнее переименование ГАИ в ГИБДД не привело к заметному улучшению работы службы – она по-прежнему коррумпирована и не может в полной мере считаться «службой безопасности движения».
Самая богатая история переименований у Федеральной службы безопасности. То соединяясь, то разделяясь с милицией, она за 90 с небольшим лет сменила как минимум 10 имен: ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МГБ, КГБ, АФБ, МБ, ФСК. Требования политического момента и функции службы при этом могли несколько меняться, но не в сторону более эффективного производства общественного блага (как должно бы быть), а в сторону лучшего соответствия генеральной линии. Любовь российской бюрократии к переименованиям, к превращениям «комитетов» в «министерства», «управлений» в «службы», «отделов» в «департаменты» легко опровергает философов-идеалистов, веривших в символизм имен: «идея» административной единицы при ее переименовании в России обычно не меняется. Представители сегодняшней ФСБ хорошо представлены в органах госуправления и в экономике, но у общества большие вопросы к этой структуре в связи с ее прямыми функциями – обеспечением безопасности. Эта организация крайне непрозрачна, неподотчетна, а об ответственности ее представителей за провалы в работе по обеспечению национальной безопасности мы слышим крайне мало.
Поэтому для материального преобразования «плохой» милиции в «хорошую» полицию необходимы реальные изменения в законодательстве, правоприменении, кадровой и структурной политике МВД. Часть из них мы надеялись увидеть в проекте нового закона «О полиции» (см. также статью на этой странице).
В ряде пунктов законопроект стал подробнее старого закона «О милиции». В нем появились конъюнктурные новации вроде геномной регистрации, тезисы об общественном контроле и вежливом обращении к гражданам. Но радикальных сущностных изменений в законопроекте нет. Как и обещал Дмитрий Медведев, усилена вертикаль управления – вся полиция станет федеральной, а структуру ее определит президент. Правда, президент обещал и полностью федеральное финансирование, а законопроект разрешает расходы местной власти и муниципалам. Сохранился даже пункт о том, что полиция может принимать от граждан и организаций во владение транспортные средства и имущество.
Президент призывал освободить милицию от излишних функций – этого не произошло; сохраняется и техосмотр, и выдача водительских прав, и контроль миграции, и охрана на договорной основе, и возможность участия в экономических спорах. Появилась новая функция предупреждения экстремизма.
Многие формулировки расплывчаты. Например: «Деятельность полиции, ограничивающая права и свободы граждан, немедленно прекращается, если достигнута законная цель или выяснилось, что она не может или не должна достигаться таким образом». Вероятно, этот текст и подобные будут поправлены, ведь законопроект выложен в интернете на общественное обсуждение.
В бывших соцстранах в 1990-е правоохранительным органам вернули наименование полиции или убрали приставку «народная». В Польше и Чехии произошла радикальная кадровая чистка служб (обновилось 60%), реформу проводили бывшие диссиденты. Рейтинг доверия к полиции в этих странах вырос к концу 2000-х с 25% (1991 г.) до 72% (Польша) и 58% (Чехия). В России реформу проводит само МВД, предлагается лишь 20%-ное сокращение кадров.