Беспрецедентная летняя жара и приведшие к многочисленным жертвам и огромным потерям лесные пожары должны были, казалось, возродить в российском обществе интерес к вопросам охраны окружающей среды, изменения климата и глобального потепления. Но этого не произошло. Почему так? В России распространена точка зрения, что Россия – слишком бедная страна для того, чтобы думать о проблеме изменения климата. Мол, пусть над этими вопросами ломают голову более богатые страны, а у нас и так много проблем – сначала надо сократить разрыв в уровнях дохода и потребления. Хоть такая позиция выглядит эгоистичной и недальновидной, такое объяснение равнодушия общественного мнения к этой проблеме, как и к прочим глобальным вопросам, имеет право на существование. Более того, недавние исследования, основанные на американских данных, показывают, что такое вытеснение глобальных проблем насущными характерно не только для россиян.
Классические работы американского психолога Абрахама Маслоу утверждают, что потребности человека выстроены иерархически. Сначала человек стремится удовлетворить базовые потребности, связанные с физическим выживанием, и лишь потом задумывается об удовлетворении потребностей более высокого порядка. Насколько такая теория применима к проблеме изменения климата? Недавняя работа американских экономистов Мэтью Кана и Мэтью Котчена говорит о том, что внимание американцев к проблемам глобального потепления действительно снижается в годы рецессии и высокой безработицы. На первый взгляд кажется, что они не правы – ведь в хорошем 2000 году американцы не избрали Альберта Гора, а в плохом 2008 году выбрали Барака Обаму, хотя оба демократических кандидата уделяли экологии и борьбе с изменением климата куда больше внимания, чем их конкуренты-республиканцы. Более того, когда американская экономика начала восстанавливаться, Обама стал терять популярность – вполне возможно, что ему и не удастся провести свои экологические законопроекты через конгресс.
Но исходы выборов и президентская популярность, конечно, определяются и многими другими факторами. Кан и Котчен проводят более тщательный анализ, используя три источника данных. Во-первых, они проанализировали данные по отдельным штатам. Используя данные поиска Google по ключевым словам «безработица» с одной стороны и «глобальное потепление» с другой, они показали, что по мере того, как в каком-либо штате росла безработица, внимание пользователей в этом штате переключалось с изменения климата на информацию о рынке труда. Если же безработица в штате снижается, структура поисковых запросов его жителей меняется в пользу климата.
Второй источник данных – это опросы американцев на тему, какую проблему они считают наиболее важной. И в этом случае увеличение уровня безработицы в штате снижало долю ответов о том, что глобальное потепление имеет место и что США должны с ним бороться. Третий источник данных – это еще более детальная информация. Используя данные по уровню безработицы в отдельных графствах в Калифорнии, Кан и Котчен показали, что чем выше безработица в графстве, тем менее вероятно, что его жители считают глобальное потепление важной проблемой.
Что это значит? Если предположить, как считают большинство экспертов, что глобальное потепление неизбежно, то прятать голову в песок бессмысленно. С другой стороны, простых людей можно понять – если глобальное потепление не приведет к бесконечно высоким потерям, то надо взвесить издержки и выгоды. И если в хорошие годы легче позволить себе бороться с изменением климата, то во время кризиса есть и более насущные нужды.
Поэтому ключевой вопрос заключается в том, будут ли издержки глобального потепления бесконечно высокими. Именно об этом идет речь в книге того же Кана «Климатополис». Он считает, что эти издержки существенны, но преодолимы. Поэтому нет ничего страшного в том, что во время рецессии о последствиях изменения климата забывают. В конце концов рыночные страны с гибким рынком труда смогут приспособиться к глобальному потеплению, пусть и с высокими издержками. Например, американцы начнут переезжать из южных городов в северные. Такие переселения много раз происходили в Америке. Изобретение кондиционеров привело к росту южных городов за счет северных, а рецессии в отдельных штатах – к оттоку рабочей силы в другие части США.
Какое отношение это имеет к Москве? Кан оптимистичен относительно будущего Москвы и относит ее к «гибким городам», которые смогут перестроится при глобальном потеплении. Но его книга была написана до августовских событий. В сентябрьской колонке Кан признает свою неправоту, но пишет, что, возможно, лето 2010 г. заставит Москву задуматься о неизбежности повторения жары. Поэтому Москва все же сможет перестроиться, принять необходимые меры и снизить издержки предстоящего глобального потепления. Остается надеяться, что он прав. Ведь августовская жара была беспрецедентной лишь для Москвы, а многие другие крупные города по всему миру успешно справляются с такой погодой.
Тем не менее россиянам и москвичам стоит ожидать неприятных сюрпризов от глобального потепления, по крайней мере по сравнению с европейцами. Ведь россияне менее всего из жителей европейских стран придают значение изменению климата на Земле (данные опроса в 23 странах мира по заказу Всемирной службы Би-би-си перед климатическим саммитом в Копенгагене). Лишь 46% жителей России относятся серьезно к климатическим проблемам. В Испании этот показатель составил 77%, в Турции – 81%. Поэтому в России, к сожалению, по-прежнему будут надеяться на авось.