В чем главная проблема новых консерваторов
На российском телевидении появились передачи о перестройке и в духе перестройки. Трудно припомнить, когда в прайм-тайм и не в рамках предвыборной агитации можно было высказывать и подробно аргументировать противоположные точки зрения не о методах засолки огурцов, не о способах похудения, а о власти. Ее природе, как ее формировать, нужны ли реформы и какие. Конечно, не о Путине, ФСБ и РПЦ, не о самом святом, но уже о многом.
В последнюю неделю октября день за днем прошли сразу четыре таких передачи: три серии «Суда времени» на «Пятом канале», где спорили на тему «Перестройка: выход из тупика или катастрофа?». И передача «Поединок» на «России», где Никита Михалков и Дмитрий Быков со своими группами поддержки спорили о манифесте. Общим был следующий эффект. Либеральные критики нынешней власти и ее адепты как бы поменялись ролями. Критики оказались в ситуации, когда им приходится защищать завоевания перестройки, на которых, собственно, и базируется нынешний строй. Адепты же должны объяснить, что их не устраивает, не обидев при этом высокопоставленных друзей и покровителей. В этом парадокс новейших консерваторов: они клянут либеральные реформы, давшие им деньги, власть и почет.
Наименее убедительным в такой роли выглядит Михалков. Ведущий Владимир Соловьев все время просит: давайте обсуждать, что написано, а не кто написал. Но как возможно абстрагироваться от автора, если о засилье «культурного ширпотреба» рассуждает предводитель всех кинематографистов страны и хозяин крупнейшей кинофабрики, если Рублевку критикует человек, чей номинированный на «Оскара» фильм «Двенадцать» торжественно просматривали именно на Рублевке, в Ново-Огареве. Если твой друг – Владимир Путин, зачем писать о методах «повышения авторитета власти» манифесты, почему не выдать парочку рецептов за очередным обедом в том же замке на Рублевке?
Телезрители отдали почти столько же голосов его оппоненту Быкову, хотя тому псевдорефери Соловьев слова почти не давал, а давая, тут же перебивал, чтобы не произнес какой крамолы.
Не убедил зрителей, сидевших в студии, и другой режиссер, театральный, выступающий в роли прокурора-консерватора на «Суде времени» Сергей Кургинян – они отдали голоса защитнику перестройки Леониду Млечину (а всегдашняя и безоговорочная поддержка Кургиняна телезрителями, голосующими по телефону, – феномен, требующий отдельного исследования). На этот раз получилось еще забавнее: Михаила Горбачева разоблачал человек, прославившийся благодаря перестройке, сперва как советник Горбачева, а затем как советник Руслана Хасбулатова. Он называл катастрофой то, что стало его личным триумфом. В уютной киностудии успешный телеведущий на глазах у сотен спокойных людей кричал о какой-то беде, о «взорванном» соратниками Горбачева доме советского народа, как будто бы передача записывалась в другой стране или спустя несколько веков после горбачевских реформ.
К счастью, «судья» Николай Сванидзе в отличие от Соловьева никого не перебивает и дает сполна высказаться обеим сторонам; сужу об этом как человек, участвовавший в записи этих трех серий про перестройку. «Свидетели» Ирина Хакамада, Сергей Станкевич, Александр Политковский свидетельствовали о том, что катастрофой было бы не начать запоздалую реформу хотя бы в конце 1980-х. Говорили о банальных, но теперь вдруг ставших неочевидными вещах – преимуществе рынка перед административно-командной экономикой, прямых выборов – перед подковерными интригами, плюрализма (еще одно полузабытое словечко) – перед тотальной цензурой, при которой подобный разговор в телестудии был просто невозможен. Людям попытались вернуть то, что им принадлежит по праву, убеждал Млечин.
На первый взгляд не очень понятно, по чему так тоскуют Михалков и Кургинян, если многие достижения (или преступления – как кому нравится) перестройки уже отменены: от выборов осталась одна ширма, командные методы в экономике снова в ходу, партноменклатура опять всевластна и несменяема. Возможно, скоро на радость государственникам вернут и монополию на производство алкоголя.
Но чего не вернут и из-за чего на самом деле так сокрушаются консерваторы, так это монополию на идеологию. Тезисы Кургиняна не занесут в школьные учебники, а если и занесут, не факт, что преподаватель не выберет альтернативное издание. На последний фильм Михалкова сгоняли школьников, но его все равно ждал кассовый провал, а молодежь снова предпочла «культурный ширпотреб» из США. Быков смеет смеяться в прямом эфире над пассажами друга национального лидера, он смеет смеяться в стихах и над неуклюжей информвойной Медведева против Лужкова – и его не посадят, и книжки Быкова будут продаваться в тех же магазинах, что и диски Михалкова.
После десятилетия реакции инициировано нечто, названное модернизацией и похожее на второе издание перестройки. Во всяком случае, на телевидении некоторая оттепель уже наступила, а бизнесмены, арестованные в годы «восстановления законности», стали выходить на свободу и рассказывать на «Эхе Москвы» об ужасах бутырок.
И консерваторы забеспокоились: «модернизация не должна подменяться вестернизацией», ее в России успешно делают лишь государственные и церковные деятели «просвещенно-консервативной ориентации», учит Михалков. Лишь бы не произошла вторая катастрофа, лишь бы не взорвали и Российскую Федерацию, заклинает Кургинян. Адекватный ответ таким проповедникам однажды уже сформулировал маркиз де Кюстин («Россия в 1839 г.»): «Лгать здесь – значит охранять престол, говорить правду – значит потрясать основы».