В начале года принято подводить итоги прошедшего года и обсуждать перспективы на будущий. Именно такую колонку – «Сценарий 70–80» – мы и написали в прошлом году. К сожалению, за год мало что изменилось. Риски реализации застойного сценария скорее выросли, чем снизились. Да, в прошлом году были объявлены новые планы приватизации и дерегулирования, был достигнут серьезный прогресс на пути вступления в ВТО, сделаны новые шаги на пути к инфляционному таргетированию. Но эти шаги пока не изменили основную парадигму экономической политики, которая ориентирована на «стабильность» (другими словами, застой). Россия по-прежнему отвечает на любые вызовы наращиванием госрасходов, надеясь на то, что цены на нефть продолжат расти. Еще несколько лет назад никто бы не смог поверить, что при цене на нефть выше $90 за баррель российский бюджет сводится с дефицитом, а сегодня это уже никого не удивляет. Россия по-прежнему рассчитывает на госкомпании, госбанки и госкорпорации, которые продолжают доминировать в экономике. Россия по-прежнему отвечает на изменение рыночной конъюнктуры защитой от конкуренции. С чем это связано? По-видимому, дело в том, что не только правительство, но и большинство россиян считают госкапитализм более подходящей для России моделью развития.
Обычно вмешательство государства в экономику обосновывают неспособностью рынка решить некоторые социально-экономические проблемы. Чаще всего говорят о том, что рыночная конкуренция несправедлива и что рыночная конкуренция приводит к росту неравенства. Именно поэтому против конкуренции и частной собственности чаще всего выступают левые политики, т. е. политики, которые заявляют о необходимости «восстановить справедливость» и «защитить обделенных».
На самом же деле как раз либеральная модель (в российском и европейском понимании) позволяет обеспечить равенство возможностей и тем самым добиться реализации целей, декларируемых левыми политиками. Именно об этом книга ведущих итальянских экономистов Альберто Алесины и Франческо Джавацци «Либерализм – это левая идея». Мы уже писали об этой книге, но сейчас хороший способ рассказать о ней более подробно: она только что была опубликована на русском (см. также интервью Алесины «Нужно объяснить простому человеку, что либерализация – это хорошо», «Ведомости» от 28.12.2010, и видеоинтервью на сайте http://www.vedomosti.ru/politics/video/64_864).
Алесина и Джавацци доказывают, что либеральная модель с конкуренцией и частной собственностью помогают снизить уровни бедности, неравенства и безработицы. Кроме того, конкуренция позволяет повысить качество образования и научных исследований. Книга содержит десятки примеров того, как вмешательство государства ограничивает конкуренцию и защищает инсайдеров – профсоюзы рабочих, сотрудников госкомпаний, крупный бизнес. Это приводит и к завышению цен, и к невозможности пробиться наверх для аутсайдеров.
Книга объясняет и интеллектуальное одиночество либералов. Во многих странах их не любят ни левые, ни правые. Почему это так? Так называемые левые (в Европе это представители профсоюзов) защищают госвмешательство якобы для того, чтобы защититься от «эксплуатации». На самом деле речь идет о защите от конкуренции – как от международной, так и от внутренней. При этом левые делают вид, что защищают бедных. Европейские профсоюзы борются за то, чтобы запретить импорт товаров из тех развивающихся стран, где не соблюдаются социальные стандарты, тем самым якобы заботясь об «эксплуатируемых» рабочих в этих развивающихся странах. Этот аргумент абсолютно неверен и нечестен. Действительно, рабочие в развивающихся странах получают гораздо меньшую зарплату, чем их конкуренты в Европе. Но если бы они получали европейскую зарплату, то их работодатели проиграли бы в конкуренции европейцам (на стороне которых и современное оборудование, и доступ к финансам и инфраструктуре). Поэтому, якобы защищая бедных рабочих в развивающихся странах, европейские левые лишают их возможности заработать вообще. Да и рабочие – члены профсоюзов зачастую вовсе не самая бедная часть общества.
Европейские профсоюзы воюют с конкурентами и на внутреннем рынке труда. С тем чтобы защититься от «эксплуатации», профсоюзы делают все, чтобы затруднить увольнение сотрудников. Это, очевидно, подрывает стимулы предпринимателей для найма новых сотрудников. Тем самым противники конкуренции на рынке труда не дают рыночным силам справиться с безработицей и повышают благосостояние сегодняшних членов профсоюза за счет сегодняшних безработных и молодых сотрудников, которым все труднее найти работу. Не случайно, что в европейских странах с «защитой рабочих» безработица гораздо выше, чем в странах с гибким рынком труда.
Впрочем, врагами конкуренции являются не только левые, но и правые. Алесина и Джавацци убедительно показывают, что группы интересов, связанные с крупным бизнесом, тоже не любят конкуренции и готовы лоббировать правила игры, защищающие их и от конкуренции с импортом, и от конкуренции с малыми и средними предприятиями. Крупный бизнес использует и субсидии (за счет налогоплательщиков), и регулирование (за счет потребителей, которым приходится платить более высокие цены).
Книга Алесины и Джавацци – это книга итальянских экономистов про Италию. Но она абсолютно актуальна и для России. И в России доминирование госкомпаний и избыточное регулирование приводят к тому, что конкуренция и предпринимательство ограничены, а цены высоки. Москва не случайно является одним из самых дорогих городов мира. Антикризисные меры правительства были в основном направлены на помощь предприятиям, а не конкретным людям или городам, пострадавшим от кризиса. Предложение РСПП о снятии ограничений на продолжительность рабочей недели было с негодованием отвергнуто обществом именно как попытка «эксплуатации» – без серьезного обсуждения. Закон о торговле продолжает ограничивать развитие торговых сетей, а ведь именно торговые сети и в России, и в Европе, и в Америке дают возможность бедным и нижнему среднему классу покупать товары первой необходимости по более низким ценам.
Либерализм соответствует нашим представлениям о справедливости и потому, что именно либералы являются истинными гуманистами. В этом их отличие от патерналистов, которые смотрят на человека свысока и считают, что «простому человеку» нужен опекун в виде государства, крупных корпораций или профсоюзов. Либерализм, напротив, предполагает, что каждый человек – это личность, способная на самостоятельные решения. Надо предоставить каждому равные возможности – и тогда каждый человек знает, что он хочет и может сделать, и готов отвечать за свою судьбу.
Насколько это возможно? Не является ли либерализм всего лишь красивой теорией? На самом деле работающая модель «либерализма для левых» существует – это шведская модель (реализованная в той или иной мере во всех скандинавских странах), которая заключается в сочетании социальных гарантий для граждан с меритократией, конкуренцией, открытостью к международной торговле, гибкостью рынков труда и капитала, сбалансированным бюджетом. В такой системе никто не боится конкуренции – ведь социальные гарантии позволяют провести реструктуризацию экономики практически без болезненных социальных последствий.
Более того, либерализм для левых реализуем и в России. Хотя большинство антикризисных мер были направлены на поддержку предприятий, часть все же досталась конкретным людям и через повышение пособий по безработице, и через пособия на переобучение и переезд, и через реструктуризацию ипотечных кредитов. В конце концов, и в Тольятти после безуспешных попыток сохранения статус-кво «АвтоВАЗ» пошел на реструктуризацию, а власти занялись поддержкой именно граждан, а не предприятия. Те же принципы были заложены и в программу реструктуризации моногородов. И именно об этих принципах сказал президент Медведев в Давосе: «Наша задача – использовать все возможности, чтобы сделать наш новый мир, который подавляющее большинство граждан будет считать и миром более справедливым, мир, в котором успех определяется в большей степени талантом и трудом, чем тем, в какой семье кто-либо родился».