Одна из ключевых проблем, с которой столкнулись сегодня политики во многих странах мира – и в первую очередь в США, – это проблема «нулевого ограничения» на процентные ставки. С одной стороны, с кризисами, подобным сегодняшним, легче всего бороться при помощи денежной политики. В отличие от инструментов фискальной политики, разработка и реализация которых занимает время, денежная политика намного более быстрый и гибкий инструмент. Во время кризиса или рецессии центральный банк может временно влить деньги в экономику, снизить процентные ставки и стимулировать экономику. (Как только кризис кончится, центральному банку надо будет лишние деньги из экономики изъять, чтобы избежать инфляции.) Но процентные ставки нельзя снижать безгранично. Ведь назначить отрицательные процентные ставки невозможно – экономические агенты могут просто гарантировать себе нулевой доход, держа сбережения в наличных деньгах. В этом смысле возможности денежной политики ограничены «нулевой ставкой» – невозможностью опустить процентные ставки ниже нуля.
Проблема «нулевой процентной ставки» описана еще у Кейнса, который назвал такую ситуацию «ловушкой ликвидности» и говорил о ней как о ключевом ограничении антикризисной политики. В работах 2003 и 2004 гг. макроэкономисты Майкл Вудфорд и Гейте Эггертсон показали, что многих прошлых кризисов действительно можно было бы избежать, если бы центробанки могли назначать отрицательную ставку процента. Об этой проблеме много говорили и во время «потерянного десятилетия» 1990-х в Японии, когда никакие попытки стимулировать рост при помощи денежной политики не приводили к успеху.
Но лишь во время глобального кризиса 2008–2009 гг. экономисты по-настоящему поняли важность проблемы «нулевой ставки». Уже больше года процентные ставки практически нулевые. Несмотря на беспрецедентный вброс ликвидности Федеральной резервной системой (ФРС), сегодня по облигациям сроком погашения до полугода процентные ставки находятся на уровне 0,1% годовых, по годовым облигациям – 0,3%. Европейские ставки по краткосрочным облигациям также ниже 1%.
Неудивительно, что начиная с 2009 г. экономисты стали предлагать уже не теоретические, а практические решения проблемы «нулевого ограничения». Сначала речь шла о совершенно экзотических подходах. Чего стоит предложение признавать недействительными каждую 10-ю купюру (по номерным знакам)?! Или облагать деньги на расчетных счетах налогами? Но сейчас начался и более серьезный анализ – экономисты вспомнили о том, что отрицательную процентную ставку можно сконструировать и методами налоговой политики. Этому посвящена недавняя статья Изабель Кореи, Эммануэля Фархи, Хуана Пабло Николини и Педро Телеса Unconventional Fiscal Policy at the Zero Bound. Авторы предлагают использовать замысловатую комбинацию налогов на потребление, труд и капитал. Основная идея заключается в том, что если налог на потребление растет во времени (т. е. завтра выше, чем сегодня), то у потребителей появляются стимулы потратить деньги сегодня. Такая налоговая политика дает практически тот же самый эффект, что и отрицательная процентная ставка. Впрочем, изменение лишь налога на потребление чревато дефляцией. Так как сегодня рабочие платят более низкий налог на потребление, чем завтра, они готовы работать за меньшие деньги, что приводит к снижению издержек производства и, следовательно, цен. Чтобы избежать дефляции, необходимо компенсировать более низкий налог на потребление более высоким налогом на труд. Но и это еще не все – необходимо также устранить искажения на рынке капитала. Ведь повышение (со временем) налога на потребление и снижение налога на труд эквивалентно росту налогов на капитал. Чтобы не разрушить стимулы к инвестициям, необходимо добавить еще и субсидирование капитала.
Такой набор налоговых изменений в точности воспроизводит эффект отрицательной процентной ставки для потребителей, при этом стимулы предприятий к производству и инвестициям не изменяются. Конечно, такая налоговая политика выглядит очень сложной. В то же время она является абсолютно реализуемой, а выгоды от ее реализации могут быть очень существенными.
Многие экономические институты и инструменты экономической политики, которые мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся, родились как раз после кризисов. Например, еще в начале XX в. в США не было центрального банка. Банковская паника и кризис 1907 г., во время которого ликвидность финансовой системы пришлось поддерживать группе банкиров во главе с Дж. П. Морганом, доказали необходимость центрального банка, что и привело к созданию в 1913 г. ФРС. Возможно, и нынешний кризис даст жизнь новым и, казалось бы, очень необычным методам экономической политики.