Суд справедлив только к элите
Extra Jus (за пределами права) – цикл статей о праве и правоприменении в России, совместный проект Европейского университета в Санкт-Петербурге и газеты «Ведомости»
На прошлой неделе кассационная инстанция оставила в силе оправдательный приговор в отношении бывшего губернатора Амурской области Леонида Короткова, отклонив кассационное представление прокуратуры. Речь идет о достаточно типичном для такого рода чиновников уголовном деле: из тех, которые по странному стечению обстоятельств неизменно нависают над высокопоставленными государственными деятелями незадолго до отставки. Менее чем через месяц после возбуждения дела, в мае 2007 г., Коротков был отправлен в отставку в связи с утратой доверия президента. Дело же, утратив особую политическую значимость, спокойно себе расследовалось и некоторое время назад дошло до суда, в существенно урезанном, впрочем, виде – часть обвинений отпала еще на этапе следствия. Осталась статья «превышение должностных полномочий».
Чтение отчетов о ходе процесса производит неожиданно приятное впечатление на приученного совсем к другим громким процессам наблюдателя. Кто сказал, что российские суды превратились в безобразные фабрики штамповки приговоров? Вполне можно подумать, что Басманный и Хамовнический суды находятся где-то на другой планете (желающих поинтересоваться, как конкретно в Басманном суде города Москвы судят простых людей, не олигархов, отсылаю к доступной онлайн-брошюре «Басманное правосудие» со стенограммами тамошних рядовых процессов).
Здесь же все иначе. Процесс открытый, журналисты освещают подробности прений сторон. Подсудимого никто не бросает на годы в сизо – он, как и положено не представляющему непосредственной опасности для окружающих гражданину, является на процесс в белой рубашке, из дома. Защита не скрывает своего мнения о конъюнктурном характере уголовного преследования; прокурор не бьется в истерике, когда суд прислушивается к аргументам защиты. Нормальное решение нормального суда, как в кино. Что и было подтверждено в кассационной инстанции.
Уверена, что в таком описании суда над экс-губернатором, закончившегося полным его оправданием, половина читателей уже усмотрела издевку. Так вот, хочу еще раз повторить: нормальный приговор нормального суда. Проблема в том, что для того, чтобы получить по своему делу нормальный судебный процесс – такой, каким, вообще говоря, он должен быть для каждого из примерно миллиона обвиняемых в уголовных преступлениях, предстающих перед судом в России каждый год, вы должны удовлетворять двум условиям.
Во-первых, вы должны быть человеком непростым – публичным лицом или членом влиятельной корпорации, т. е., как правило, силовиком или чиновником. Во-вторых, в вашем деле не должно быть актуального заказа, финансового или политического. Губернаторский срок Короткова истек в 2009 г., т. е. вернуться на свой пост, очистившись от обвинений, он уже не сможет. А значит, если и было у кого-то – гипотетически – желание передержать его за решеткой до этого момента, то сейчас оно теряет всякий прагматический смысл. В отсутствие заказа высокий социальный статус обеспечил экс-губернатору нормальный суд: с презумпцией невиновности, с реальной, насколько можно судить по отчетам, состязательностью сторон и с приговором, вынесенным на основе качества представленных прокуратурой доказательств, а не на основе интуиции судьи, из серии «на такой должности (с такой рожей, с таким происхождением, нужное вписать, ненужное вычеркнуть) все равно что-нибудь да украл», как это часто случается при осуждении менее заметных лиц.
Прокуратура в России, однако, очень не любит проигрывать дела. На оправдательные приговоры кассационные представления поступают в вышестоящий суд по 44% случаев, в то время как на обвинительные – в три раза реже, в 17,6%. С апелляциями (когда заново рассматривается не только процессуальная чистота суда, но и существо дела) ситуация еще контрастнее: прокуратура подает апелляции на оправдательные приговоры в 41% случаев, на обвинительные же поступает всего 2,8% апелляций (тут нужно заметить, что часть из них тоже исходит от прокуратуры, требующей пересмотра дела в сторону ужесточения приговора).
В сущности, это самое настоящее давление на суд: отмена приговора вышестоящей инстанцией существенно марает репутацию судьи, а большое количество таких отмен может привести и к потере судейского статуса. Если знаешь, что при прочих равных приговор в пользу одной из сторон может быть отменен с вероятностью в разы большей, чем приговор в пользу другой, – невольно будешь осторожен. Вероятно, в этом кроется одна из причин того факта, что по делам публичного и частно-публичного обвинения (т. е. там, где в обязательном порядке присутствует прокурор, – а это большинство всех уголовных дел) оправдательные приговоры выносятся в десятых долях процента – т. е. единицам из тысяч.
К обсуждаемой статье «превышение должностных полномочий» – той, по которой судят исключительно государственных людей, – это не относится, впрочем. По ней оправдательные приговоры выносятся в 5% случаев, что представляет собой вполне цивилизованный процент. Для белой кости в России существует, среди прочих, и эта привилегия: право на нормальный цивилизованный суд. Вопрос в том, как сделать так, чтобы суды работали так же для всех остальных.