Суть медведевской модернизации – в переменах по частям

Почему модернизация стала синонимом безнадежности? Ответ дает, например, стартовавшая реформа МВД – главная реформа последних лет, визитная карточка медведевской четырехлетки. Очередная сценка, каких сотни: в Петербурге будущие полицейские затащили в будку нетрезвого прохожего и бьют его. Вокруг зеваки, кто-то все же вступается за жертву, завязывается общая драка. Коллапс правоохранительной системы – не просто тяжелейшая проблема. Это детонатор. Разложившуюся полицию можно сравнить с бочкой бензина в помещении, к которому подступает пожар.

Это все понимают. Риск – огромный. Но при этом, похоже, нет ни одного милиционера, чиновника или даже просто эксперта, полагающего, что реформа хоть как-то изменит положение дел к лучшему. Не говоря об обывателях.

Новая структура? Полномочий у укрупненных соединений не станет меньше. Кадровые сокращения? Сократят или неугодных, или пустые вакансии. Переаттестация? Так ей займутся те же самые майоры и генералы, что руководят милицией и сегодня. Их ценности, цели и образ жизни остались прежними.

Полноценная реформа тоже не обошлась бы без переименований: слишком уж впиталось в кожу недоверие к людям в этой конкретной форме. В том числе и их собственное недоверие – к самим себе. Чтобы достойно работать, необходимо хоть какое-то самоуважение. У милиции его нет: общественное мнение о себе ей известно – остается ему соответствовать.

Но в отсутствие реформы ребрендинг воспринимается как издевка и провоцирует новое раздражение. Над полицией зло смеются. Складывается ощущение, что правительству отказал инстинкт самосохранения – настолько беззуб его ответ на важнейший вызов. Но если вдуматься, какие на самом деле у него возможности? Что в принципе можно сделать?

Есть пример Грузии, где заменили чуть ли не 90% кадров: одних выгоняли, других брали – и не единожды. Там сработало. Но, во-первых, Грузия – маленькая страна. А во-вторых и в-главных, власти там действовали в атмосфере общественного энтузиазма. Могли позволить себе пожить вообще без полиции. В России МВД – репрессивная машина, не случайно выдвинутая государством на передний край ее бесконечной позиционной войны с обществом.

Известно, что одна из главных бед – палочная система и надо ее менять. Но на что? Как еще мерить эффективность органов, которые вызывают лишь страх и ненависть? Уповали на децентрализацию МВД. А не сработала ли эта децентрализация (по существу, а не на бумаге), например, в Кущевской? Говорят, министра не меняют, потому что он не вор. Ну допустим. Вообще-то для успеха реформы этого маловато. Но где гарантия – на фоне сплошной коррупции, – что его сменщик будет хотя бы честным?

Милиция – часть государства, часть системы его отношений с обществом. Вероятно, ее просто невозможно реформировать – отдельно от всего остального. Но в этих переменах по частям вся суть модернизации. Она похожа на барона Мюнхгаузена, который вместо того, чтобы тащить себя за волосы из болота, причесывается и втирает крем в кожу лица и шеи – так и опрятнее, и не больно.