Мир становится разнообразнее
Главная тенденция последних лет – нарастание непредсказуемости. Для нас многое оказывается неожиданным. Причем не важно, в какой области – политической (арабские революции), экономической (недавний кризис с возможностью его второй волны) или экологической (землетрясения и цунами в Японии). Мы видим полный крах индустрии прогнозов как на глобальном уровне, так и по более локальным темам. Возьмем хотя бы полную анархию в прогнозировании развития энергетики. Даже известные организации в последние годы переписывают свои прогнозы в режиме «Википедии», не понимая ни объема будущего спроса, ни структуры энергобаланса. Вот, скажем, атомная энергетика. После аварии в Пенсильвании и Чернобыля отрасль оказалась в замороженном состоянии. Но резкий рост спроса на первичные энергоносители позволил построить сценарий атомного ренессанса, на котором базируются и многие прогнозы будущего энергетики. А что теперь делать с этим – после аварии в Фукусиме? Ведь полных гарантий безопасности, например, возводимых в Китае станций дать нельзя.
В итоге мы наблюдаем искушение сценариями: написать их как можно больше и как можно мутнее, да еще и на более длинный срок. Это позволит вначале наделать много шума, но по мере приближения периода упреждения уже и забыть про существование таких прогнозов.
Мир становится разнообразнее. Но он не становится понятнее. Не все гладко в глобальной экономике. Трясет политические институты. Наука все яснее демонстрирует нам тупиковость своего развития по многим направлениям. Та же катастрофа в Японии поражает не только масштабами бедствия. Но и тем, что страна, которая для нас стала с 90-х гг. едва ли не символом высоких технологий, не может предвидеть такие природные явления. Да, новые здания выстояли – но наука, как оказалось, проблему предсказания природных катастроф не решила. А ведь Япония – это не Гаити.
В политическом плане весьма поучительна история с Ливией. Муамар Каддафи умудрился проделать путь из мировых изгоев в друзья западных лидеров и обратно. После взрыва самолета над Шотландией он был включен в список опасных диктаторов, но нефть быстро сделала его желанным гостем в западных странах. Затем западные лидеры, спрогнозировав, что революция сметет режим Каддафи, снова покрасили его в черный цвет. А он возьми да перехвати инициативу. Теперь не ясно: то ли убедить его в том, что, мол, погорячились, то ли уже начинать военную операцию, на что духу не вполне хватает. Тем более что ее последствия совершенно не понятны. Можно добавить, что события в арабском мире в очередной раз показывают бессмысленность ООН, «восьмерки-двадцатки» и других глобальных политических инструментов.
Но непредсказуемость может как подпитывать эсхатологические настроения, так и будоражить ум новыми запросами – и на научные прорывы, и на новые политические институты. Вопрос в том, какой тренд перевесит.