Почему Россия - не Ливия
Военная операция в Ливии закономерно стала одной из главных тем для дискуссий в мировом политическом классе. Активно обсуждается эта тема и в России, где в большинстве случаев она приходит к вопросу – будут ли США, НАТО или кто-нибудь еще бомбить Россию, если ее власть начнет полномасштабную войну против собственной политической оппозиции. На мой взгляд, это абсурдный вопрос. Ливийскую ситуацию никак нельзя экстраполировать на Россию.
Во-первых, все-таки в России есть разнообразные политические механизмы в виде выборов, парламента, политических партий, негосударственных СМИ и т. д. Не будем сейчас говорить об уровне их развития, но в Ливии ничего этого нет вообще, что оставляет оппозиции только один путь смещения не занимающего никакой формальный пост Муамара Каддафи – восстание. Там, как известно, нет конституции и парламента, сама оппозиция вне закона, а партии запрещены.
Во-вторых, вряд ли Россия воздержится при рассмотрении подобного вопроса в Совете Безопасности, если предположить, что он там возникнет. В-третьих, такие ситуации уже были: от распада СССР и чеченских войн до расстрела парламента в 1993 г., однако реакция со стороны Запада и США была более чем адекватная. Мне представляется невероятным сценарий ливийского поведения нынешней российской власти в отношении собственной оппозиции и наоборот. Наконец, считается, что никто не решится проводить миротворческую операцию или гуманитарную интервенцию в отношении ядерной державы, хотя этот аргумент далеко не столь убедителен, как кажется на первый взгляд.
Но то, что этот вопрос просто витает сегодня в российском воздухе, свидетельствует, как мне кажется, не только о неопределенности российского политического класса в видении путей развития страны и о массовых опасениях, что некоторые нарастающие внутри страны противоречия не удастся решить с помощью демократических методов. Он также говорит о традиционной российской паранойе, рассматривающей внешнее окружение, а не внутренние конфликты в качестве главной угрозы независимости. Такие умонастроения не могут быть рациональной основой для оценки внешнеполитических решений собственного руководства, действий других игроков на мировой арене. Отсюда – не только распространенное в России нежелание даже попытаться понять логику или причины действий международных сил в Ливии, но и крайне скептическое отношение к решению Дмитрия Медведева не использовать право вето при голосовании.
Любая война – трагедия. Гибель людей нельзя оправдать никакой борьбой за власть или влияние. Ливийское общество стало сегодня не только жертвой режима Каддафи, но и того, что его действия вызвали практически единодушную мировую реакцию отторжения, приведшую к военной операции. В этой связи стоит обратить внимание на целый ряд обстоятельств. Во-первых, чуть ли не впервые в последние годы в ходе выработки решения о начале военной операции были соблюдены все международные правовые, процедурные и политические условия. Легитимность нынешних международных усилий в Ливии беспрецедентна для нового миропорядка. Во-вторых, не может не удивлять единодушие оценок мирового сообщества, особенно учитывая, что речь идет о регионе, который является одним из центров столкновения самых различных интересов многих влиятельных игроков мира. Поражает скорость, с которой правительство Каддафи полностью потеряло легитимность в глазах мира, переключившегося на правительство, сформированное его противниками, хотя, по всеобщему признанию, никто вне Ливии толком не понимает, что оно собой представляет.
В-третьих, ливийская ситуация привела к поразительному единству арабского мира, что особенно интересно, если принять в расчет то обстоятельство, что в целом ряде арабских стран противостояние власти и оппозиции сегодня также носит весьма напряженный характер, а то и с применением властью откровенного насилия. Более того, удивляет скорость, с которой это единство сформировалось. В-четвертых, стоит обратить серьезное внимание на сам факт обращения арабского мира к Западу за помощью и поддержкой, учитывая, что это не может потенциально не привести к укреплению позиций Запада в регионе и его большей вовлеченности в межарабские дела. И конечно, на быстро полученное согласие. Интересно, что несколько в стороне остался Израиль, на положение которого в регионе данная ситуация может повлиять достаточно серьезно.
Однако при всем этом единодушии и полной легитимности сама военная операция носит весьма импровизационный характер, она явно плохо скоординирована, а ее цели, этапы, временные рамки, а также тактика выхода из нее не определены вообще. Это своеобразный военно-политический экспромт, ведущую роль в котором никто не решается занять. США считают, что это не «их война», и стараются переложить руководство операцией и ее политическое оформление на страны Европы или НАТО, у которых явно не хватает политической воли и опыта взять полноту ответственности на себя. Тем не менее вся эта комбинация есть новое явление в современной мировой политике, которое способно стать одной из характеристик формирующегося сегодня будущего миропорядка.
Россия, воздержавшись при голосовании в СБ ООН, показала, что военную ответственность на себя она брать не будет. Однако этим шагом ей удалось не только прямо поддержать Запад, но и не войти в ненужное противоречие с огромным арабским миром. Это был правильный шаг Москвы. Теперь ей надо использовать выгоды своего положения как для укрепления собственной безопасности, политического и экономического влияния в регионе, коммерческой выгоды, так и для роста поддержки Западом своих планов по радикальной модернизации. Ей совершенно невыгодно подрывать легитимность СБ ООН, где она играет одну из ведущих ролей. Она всегда может заблокировать там возможность наземной операции. Другими словами, такая позиция России по ливийскому вопросу не только может помочь решению ее внутренних задач, но и повысить ее международные возможности и усилить национальную безопасность от тех, кого так опасается российское общественное мнение. Может быть, даже лучше, чем это может сделать сегодня ее ядерное оружие.