Спокойное противодействие неприятностям у японцев в крови
Уже не в первый раз писателю, политику и губернатору Токио Синтаро Исихаре приходится брать свои слова обратно. Он назвал постигшее Японию бедствие «божественной карой» за присущий современной Японии эгоизм. «Необходимо воспользоваться цунами, – сказал он, – чтобы смыть эгоизм, который, подобно налету ржавчины, уже долгое время покрывает сознание японского народа».
Это излюбленный конек японских правых – убеждение, что молодые японцы думают только о себе, превратились в закоренелых индивидуалистов и потеряли дух коллективизма, присущий послушным, дисциплинированным японцам, которые обычно ставят интересы государства выше собственных.
Сказанные в горячке слова не сошли Исихаре с рук. Поднялась буря возмущения, ему пришлось публично извиняться перед многочисленными пострадавшими от землетрясения, цунами и катастрофы на АЭС. Но дело не только в этом. Японцы, в том числе и молодежь, за последние недели показали, какими альтруистами они могут быть.
Исихара в свойственной ему резкой манере облек в слова примитивное, но широко распространенное людское заблуждение – стремление видеть разумные мотивы в действиях сил природы. В древнем Китае землетрясения и другие природные катаклизмы считались дурными предзнаменованиями, вестниками заката императорской династии. В Японии были похожие верования. Легенды гласят, что землетрясения вызывает живущий в земле гигантский сом, когда начинает активно шевелиться. Сом считался божеством, которому надо поклоняться и которое надо задабривать.
Как еще осмыслить жизнь посреди вулканов или в сейсмоопасном районе? Вы спокойно пьете чай или готовите обед, а в следующий момент все вокруг уничтожают подземные толчки, пожары или гигантские волны. Конечно, у этих сил нет разума, они никого не «наказывают», но людям свойственно персонифицировать природу. Это относится не только к японцам или китайцам. Реакция известного американского консерватора Гленна Бека была не менее «языческой», чем у Исихары: в катаклизме он увидел послание от Господа о необходимости следовать 10 заповедям.
Японцы не понаслышке знают о разрушительных катастрофах. Но эти же силы могут приносить пользу. Когда в 1274 г. к берегам Японии устремился флот, несший 16 000 монгольских, китайских и корейских воинов, ужасный тайфун разметал суда и тем самым предотвратил вторжение. Тогда родилось словосочетание «камикадзе», значащее буквально «божественный ветер». В тот раз силы природы пришли Японии на выручку.
Когда в 1944 г. Япония попала в такое же отчаянное положение, неспроста слово «камикадзе» широко использовалось для обозначения пилотов-смертников. Обычные военные действия уже не могли спасти страну от поражения. Необходимо было что-то чрезвычайное, невероятное – самопожертвование лучших представителей молодежи. Это могло привести в ужас превосходящие американские силы. По крайней мере, на это была надежда.
В том, что сейчас Япония переживает ядерную катастрофу, прочитывается леденящая кровь ирония. Эта страна первой в мире пережила атомную бомбардировку. (Что тоже рассматривалось некоторыми как божья кара.) Зрелище Токио, охваченного пожарами после того, как несколько волн бомбардировщиков забросали в 1945 г. столицу Японии зажигательными бомбами (тогда погибло почти 100 000 человек), было ужасающим, но понятным. Когда же целый город был сметен с лица земли за считанные секунды одной бомбой – это больше походило на природный катаклизм.
Это явно не было частью «нормальной» войны. Враг был невидим. От него не было защиты. Возможно, это подтолкнуло даже самых упрямых японских военных к безоговорочной капитуляции. Атомная бомба, по словам императора Хирохито, была «новым и ужасным оружием», которое может привести к «полному уничтожению человеческой цивилизации». Сдаться врагу ради спасения цивилизации – достойный шаг.
Кроме заражения сотен тысяч людей лучевой болезнью бомбардировка Хиросимы и Нагасаки привела еще к одному печальному результату. Она исказила вопрос японской ответственности за войну. Из-за бомб целый период истории стал рассматриваться как еще один природный катаклизм, нечто вроде мощного землетрясения, а не проявление человеческой глупости, жертвами которой стали не только вооруженные силы Японии, но и весь народ.
Многие думающие японцы рассматривали ядерную бомбардировку как небесную кару, после которой с прошлой моралью было покончено. Одно из самых знаменитых произведений о бомбардировке Нагасаки принадлежит радиологу Такаши Нагаи, получившему облучение и позже скончавшемуся от лейкемии. В его представлении бомба была чем-то вроде благодати, катастрофой, которая приведет к искуплению грехов рода человеческого. Он был католиком, как и многие жители Нагасаки, но многие японцы поверили его толкованию.
Дом Нагаи в Нагасаки стал буквально местом поклонения. Став жертвами ядерной бомбы, японцы превратились в спасителей человеческой цивилизации, отринувших идею войны и молящихся о вечном мире. Следуя новой пацифистской моде, японцы делают то же, что всегда делали перед лицом сил природы: пытаются умиротворить их с помощью определенных обрядов. Ответственность за войну была почти забыта. Безопасность страны была передана прежнему врагу, США, а главным гарантом безопасности стал американский ядерный щит.
Нагаи был хорошо осведомлен о разрушительной силе ядерной энергии, но он также считал ее триумфом физики, огромным шагом в развитии человечества. Долгое время для японцев эта раздвоенность была естественной. То, что отдельные элементы ядерного щита США входили в японские порты и выходили из них, было секретом полишинеля. Мы узнали теперь, что Япония зависела от ядерной энергии больше любой другой страны, понятно, почему после катастрофы на АЭС больше всего недоверия вызывает у японцев Tokyo Electric Power, которая долгое время скрывала опасные изъяны своих ядерных реакторов.
Постоянное ожидание беды, которая может случиться в любой момент, оказало значительное влияние на культуру страны. Одним из самых известных произведений послевоенной Японии стала серия фильмов про Годзиллу. Он не только был аналогом Кинг-Конга. Его придумали после того, как в 1954 г. США взорвали в Тихом океане водородную бомбу. Тогда из-за радиоактивных осадков жертвами лучевой болезни стали несколько сотен человек, в том числе экипаж японской рыболовецкой шхуны «Фукурю маару». Двенадцать из 23 членов ее экипажа вскоре умерли. Годзилла, разрушающий японские города, якобы был порождением подводного ядерного взрыва. Кстати, Эйдзи Цубурая, создававший спецэффекты для первого фильма о Годзилле, был автором отлично сделанных эффектов для совсем не похожего на этот фильма – «Морская битва от Гавайев до Малайи», снятого в 1942 г. в честь первой годовщины победы в Перл-Харборе.
Чувство опасности, порожденное природными катастрофами, уходит корнями глубоко в японскую культуру. Традиционная религия японцев, синтоизм – дословно «путь богов», включает в себя ритуалы, призванные задобрить силы природы, которым приписывалось божественное происхождение. Так как природа может быть разгневанной, а может – доброжелательной, богов надо было ублажать с помощью приношений, церемоний и жертв. В отличие от христианского и иудейского бога, боги синтоизма не навязывают законов, моральных стандартов и догм. Все, что им нужно, – это почитание.
Буддизм, который говорит о быстротечности жизни и бесконечности смертей и перерождений, также близок людям, вынужденным жить при постоянной угрозе природной катастрофы. Считается, что японцы – фаталисты. Вся литература проникнута этим чувством. Вслушайтесь в эти строчки поэта XV века Тикамасы: «В один день ты родился, / в другой ты умрешь. / Сегодня / в сумерках / веет осенний бриз».
Но покорность превратностям природы и судьбы отнюдь не умаляет ценности жизни. Наоборот, она заставляет людей еще больше ценить короткое время их земного существования. Обитатели более спокойных мест мирятся с неизбежностью смерти, надеясь на бессмертие – если не их самих, то их творений. Творения людей (Манхэттен, например, или Чикаго) построены, чтобы быть вечно, по крайней мере в идеале, как вечны памятники Господу – великие соборы Европы.
Японцы, живущие на склонах вулканов и в сейсмоопасных зонах, не строят ничего навечно. Традиционная японская архитектура использует бумагу и дерево, сделанные из них конструкции достаточно гибки, чтобы выдержать небольшие толчки. Но они явно не рассчитаны на долгую службу. Самый известный синтоистский храм страны Исе, настолько священный, что только члены императорской семьи достойны быть его священниками, основан 1500 лет назад. Храм можно назвать и древностью, и новостройкой – каждые 20 лет его сносят и отстраивают заново. Самым долговечным в нем является его недолговечность.
Токио и другие японские города сейчас застроены небоскребами из стекла и бетона, спроектированными, чтобы выдерживать серьезные толчки. Но это недавнее развитие событий. Хотя большинство зданий уже не делают из дерева (оно слишком дорого и требует тщательного ухода), японские города до сих пор выглядят, будто слеплены на скорую руку, вроде декораций кино. Они будто предчувствуют свою недолговечность, что больше похоже на Лос-Анджелес, нежели на Манхэттен.
В ХХ в. Токио дважды практически исчезал с лица земли. Первый раз – после разрушительного землетрясения 1923 г., второй – в результате американской бомбежки 1945 г. Оба раза жители города быстро, энергично и даже с радостью заново отстраивали столицу. В те времена, когда Токио еще звался Эдо (а было это до 1868 г.), эдоиты гордились своим стоическим принятием землетрясений и опустошительных пожаров, которые назывались «цветами Эдо».
Это другая сторона фатализма – способность быстро приходить в норму после катастроф, где бы они ни случились – в Токио или на северо-восточном побережье страны. Иностранные обозреватели отмечали дисциплинированность и сплоченность японцев перед лицом нынешней беды. Ни мародерства, ни беспорядков, ни насилия. Правда, так было не всегда. В 1923 г. слухи о том, что корейские шпионы отравили источники воды, привели к массовым убийствам: толпа набрасывалась на всех, кто был похож на корейцев.
Пока что дисциплина в Японии на высоте. Ее корни следует искать в социальном конформизме, воспитываемом в японцах с раннего детства, в уважении к чужой собственности и боязни причинить неприятности незнакомцу. И еще в уверенности, впитанной за века жизни в зоне повышенного риска, что все разрушенное можно восстановить. Японская мудрость гласит: нельзя вернуть вылитую воду обратно в сосуд. Значит, к прошлому возврата нет. Это можно считать и слабостью (нежелание нести ответственность), и силой (направленность в будущее).
Мы до сих пор не знаем истинных масштабов катастрофы. Но есть все основания предполагать, что Япония не только не откатится назад, но, наоборот, станет сильнее. То, что правительство не колеблясь принимает помощь иностранцев, чего не было после землетрясения 1995 г. в г. Кобе на острове Хонсю, можно считать признаком большей открытости страны миру.
Важнее всего поведение обычных японцев, чье спокойное противодействие неприятностям показало, что презрительное высказывание Исихары было не только глупо и примитивно, но вдобавок и ошибочно. Японцы серьезно относятся к своей ответственности, причем не только за себя и своих родных, но и за всех незнакомых им людей. Если это и не соответствует сложившимся стереотипам, значит, самое время сломать эти стереотипы.
WSJ, 19.03.2011, Антон Осипов