Государству не нужны ликвидаторы аварий на АЭС?
25-летие годовщины чернобыльской аварии 26 апреля 1986 г. — напоминание о том, насколько дорого могут обойтись стране и ее репутации безответственные эксперименты одних, самоуверенность других и, наконец, попытки приукрасить ситуацию третьих.
Советский мирный атом, как и военный, находился под завесой тайны, может быть чуть менее плотной. Десятки тысяч пострадавших от последствий испытаний на Семипалатинском и Новоземельском полигонах, участники учений (а это, между прочим, 40 000 человек) с применением ядерного оружия под Тоцком в Оренбургской области (1954). Можно вспомнить и аварию на «Маяке», комбинате, производившем оружейный плутоний, в октябре 1957 г. Знали ли жители Челябинской и соседних областей, что в реке Теча и в воздухе превышена допустимая концентрация опасных радиоактивных веществ — думается, вопрос риторический.
В первые дни после Чернобыля советские руководители действовали в прежнем фарватере. Речь Михаила Горбачева на заседании Политбюро 29 апреля 1986 г. изобиловала противоречиями. Например, начав: «Чем честнее мы будем вести себя, тем лучше. Кое-где имеются панические настроения..." - он заканчивает: "Надо проинформировать: станция была поставлена на плановый ремонт, чтобы не падала тень на наше оборудование» (цитата по: Д. Волкогонов. Семь вождей. Книга 2. М., АСТ, 1998. С. 354). 8 мая, меньше чем через две недели после аварии, председатель Госагропрома СССР Всеволод Мураховский пишет в Политбюро: «В настоящее время в связи с высоким содержанием радиоактивного йода практически все молоко в Гомельской области, а также пяти районах Киевской, трех — Черниговской и двух районах Житомирской областей нельзя потреблять в свежем виде. Поэтому молоко перерабатывается на масло или сыр. При забое крупного рогатого скота и свиней установлено, что обмыв животных и удаление лимфатических узлов приводят к получению пригодного для употребления мяса» (там же, с. 358). Как говорится, кушайте на здоровье. Вопрос опять же риторический: собирался ли сам Мураховский употреблять «чернобыльские» продукты и предлагать их номенклатурным товарищам.
Но закончим ворошить прошлое, вернемся в нынешние дни. Напомним, что в ликвидации последствий Чернобыля участвовали более 340 000 военных и гражданских специалистов, в общей сложности пострадавшими только в России были признаны свыше 600 000 человек, из них инвалидами пять лет назад считались 47 000. В лихие 90-е государство установило «чернобыльцам» льготы по оплате коммунальных услуг, лекарств, а также им полагались путевки в санатории и повышенные пенсии. До 1995 г. эти льготы выполнялись. Неприятности у ликвидаторов начались в 1995 г., когда пособия стали выплачивать не из расчета заработка в наиболее опасной зоне, а от средней зарплаты за весь период пребывания в районе заражения. Дальше — больше, вернее меньше: задержки выплат без должной индексации. В 2001 г. очередной «чернобыльский» закон сократил максимальную сумму компенсации вреда здоровью до 10 000 руб. (до этого некоторые получали до 30 000 руб.) и возможность бесплатного лечения. Наконец, закон о замене льгот денежными компенсациями запутал получение пособий.
Государство и в тучные годы нефтяного благополучия без малейших угрызений совести мытарило ликвидаторов, заставляя их подтверждать инвалидность, данные о периоде пребывания в зонах заражения и, наконец, продолжая задерживать выплаты компенсаций. Молодые и не очень ликвидаторы вынуждены были добиваться индексации своих пенсий в судах. С середины 90-х гг. отечественные суды - от районных до Верховного и Конституционного - рассмотрели около 35 000 «чернобыльских» исков. Исполнительная власть оспаривала правомерность требований истцов. Помню, как на посвященном «чернобыльским» делам Пленуме Верховного суда представитель Минздравсоцразвития уверенно утверждал: «Государство имеет право на защиту бюджета». Поразительно и другое: на пострадавших от ядерных испытаний и аварий до 1986 г. нормы «чернобыльского» закона после 1 января 2005 г. и до решения Верховного суда в мае 2007 г. не распространялись.
"Чернобыльцы" и их товарищи по несчастью, рисковавшие жизнью и здоровьем по распоряжению государства, вынуждены были добиваться правды в суде. Что примечательно, первый иск в Страсбурге у России выиграл именно ветеран-ликвидатор, житель Ростовской области Анатолий Бурдов.
Чиновники, которые урезали льготы и отказывались индексировать выплаты «чернобыльцам», вероятно, не понимают, что не только подрывают международный престиж России как правового государства, но и дают негативный урок нынешним спасателям и пожарным: случись что - получить вознаграждение за риск для жизни и здоровья будет непросто.