Российское управление между номенклатурой и элитой
Сегодня мы находимся между двумя моделями формирования управленческого слоя: номенклатурной и элитной. Речь идет о различиях в механизмах отбора, а также об уровне ответственности. Первая модель – отчасти наследие советского способа подбора и расстановки кадров, отчасти восстановление сталинских образцов, например, горизонтальной ротации федеральных чиновников в регионах. Однако в условиях частной собственности и отсутствия ресурсов для репрессий управленческие кадры неизбежно приобретают черты элиты, чье положение в системе более прочно и не определяется всецело занимаемыми должностями.
Михаил Горбачев запустил процесс разрушения номенклатурной системы. Борис Ельцин вынул из нее идеологический стержень, восстановив ее организационно на верхних этажах, но частично утратив контроль над нижними. При Владимире Путине номенклатурная пирамида восстановилась в целом, однако с ограниченной функциональностью в частности, без блока воспроизводства.
Новым для системы является не массовая замена старых кадров людьми «из органов» – такое уже бывало в советской истории, – а отсутствие в ней внутреннего контроля, который в советской модели осуществлялся с помощью двух противостоявших друг другу подсистем: партократической и чекистской. Экспансия чекистской системы означает совмещение в одних руках функций установления правил игры и контроля за их соблюдением.
Номенклатура vs. элита
Для поддержания номенклатурной системы – в отличие от элиты – требуются внешние усилия. Без них номенклатура выходит из-под контроля и перерождается в элиту. «Новая власть», как «новые деньги», не дает автоматически обладателям чувства ответственности. Для них характерна психология временщиков: отсутствие интереса к воспроизводству системы, к игре вдлинную. Социальная ткань такой элиты свежа и неглубока, в ней мало устойчивых межпоколенческих связей, включая передачу от старших поколений младшим норм служения государству и обществу. Если для элиты внутренние нормы жестче и уже внешних, то для номенклатуры – наоборот. Ее собственные, корпоративные правила (понятия) могут включать и нарушения общего закона. Принадлежность к номенклатуре дает иммунитет от наказания за нарушение внешних норм и правил, если нарушения не затрагивают более высокопоставленных ее представителей. Лишь изгнанные за нарушение корпоративных правил подпадают под общий закон.
Выход за рамки общего закона делает номенклатурную систему похожей на криминальный мир: с подменой формальных институтов властью авторитетов; мощным силовым блоком, играющим активную роль в бизнес-спорах; отраслями и территориями «кормления»; безусловной личной преданностью лидеру, жесткостью по отношению к нарушителям внутреннего «кодекса чести». В ряде случаев происходит и прямое сращивание «авторитетных бизнесменов» с властью; в последние годы это происходило, например, в Кущевской, Энгельсе или Астрахани.
Нарождающаяся «элита» как в госуправлении, так и в бизнесе выступает антагонистом номенклатуры, отсюда стремление последней не допустить появления независимых от номенклатурной системы игроков. В деле Ходорковского системный конфликт с номенклатурой представляется более важным, чем просто перераспределение собственности. В недавнем случае с Евгением Чичваркиным и множестве других примеров отъема бизнеса общее то, что бизнес переходит не к более яркому индивидуально, а к более системному игроку.
Механизмы накопления «начальниками» капитала и передачи его детям сугубо денежные. В результате конвертации власти в собственность с помощью номенклатурных «понятий» в нарушение закона права собственности остаются неопределенными. Без надежной защиты частная собственность не обеспечивает устойчивости и независимого положения и любые миллиарды – это то, что находится в пользовании и может быть отнято. Отсюда «конвертация-2»: дети нынешних бонз повально идут в бизнес, особенно банковский, и в госкомпании. Именно «бизнес-дети» номенклатурных отцов и выступают как могильщики системы. Наличие капитала, который нельзя отнять вместе с постом, снижает зависимость от системы.
Сетевые структуры
В условиях слабости институтов и публичной политики механизмы рекрутирования управленческих кадров носят во многом сетевой характер. Сети могут быть горизонтальные, например «питерские», и вертикальные, например корпоративные. Те и другие могут пересекаться – например, «питерские чекисты», «питерские связисты» или «питерские либералы».
Сетевые структуры, особенно территориальные, если не ломают номенклатурную систему, то, прорастая сквозь нее, сильно ее усложняют. Номенклатурная система чрезвычайно централизована и унифицирована, наличие каких бы то ни было корней на территории противоречит ее природе.
Если номенклатурная система структурирована по вертикали, то для «элиты» характерна скорее корпоративно-сетевая структура. В отсутствие тотального контроля государства возникает необходимость в согласительных процедурах и механизмах. Здесь у гибрида неономенклатурной системы с сетевым государством самое слабое место, поскольку механизмы принятия решений у них разные и в настоящее время ни один не работает нормально.
Региональная составляющая
Изменения в балансе между номенклатурной и элитной моделями выглядят по-разному на федеральном и региональном уровнях. Для региональных элит характерны разрушение автаркичности и активное перемешивание. Во многом это связано с назначениями губернаторами варягов, которые предпочитают набирать управленцев со стороны. В последнее время активно идет присадка «московской крови» – в регионах появляются целые команды москвичей, работающие по вахтовому методу. Это может вести к повышению уровня местных управленцев. Там, где присадка плоха, они консолидируются против варягов, где хороша – качественно улучшаются. Однако у администраторов-вахтовиков короче горизонт планирования.
Экспансия корпоративной организации элиты за счет территориальной происходит и путем последовательного «обезглавливания» региональных элит. Замещение относительно автономных и укорененных фигур в региональной элите московскими назначенцами носит системный характер. Раньше авторитетными фигурами, представлявшими интересы всей региональной элиты в центре, были главы регионов. С назначением глав из варягов неформальная роль старшин перешла к спикерам законодательных собраний и мэрам столиц. Курс на замену спикеров секретарями «Единой России» сократил их самостоятельность, авторитетность, длительность пребывания на посту. Переход в региональных столицах к модели сити-менеджеров делает и мэров уходящей натурой.
Что дальше?
В подвижках последнего времени номенклатурные элементы, пожалуй, преобладают. Это демонтаж прямых выборов: губернаторских и мэрских; восстановление горизонтальной ротации федералов в регионах; система кадрового резерва. На стороне элитизации лишь семейственность и наследование в форме передачи капитала родственникам, вывода их из-под контроля системы. Впрочем, этого достаточно, чтобы номенклатурная система постепенно разрушалась изнутри. Динамика в горизонте 10 лет определяется: 1) возможностями разрешения нарастающих противоречий и конфликтов между поколениями и между тремя главными фракциями элиты – силовой, гражданской управленческой и бизнес-элитой; 2) способностью системных механизмов, включая блок воспроизводства элиты, к самоусовершенствованию; 3) естественно идущей десоветизацией, как ментальной, так и институциональной.
Инерционный сценарий – это не сохранение нынешних параметров системы, а стремительное их ухудшение. Падает качество человеческого материала – по мере того как наиболее активная и самостоятельная часть граждан вымывается за границу. Ухудшаются корпоративно-сетевые механизмы рекрутирования, вытесняющие все остальные. Происходит архаизация: формирование клановости и семейственности с приоритетом лояльности над эффективностью. В позитиве лишь перемешивание: корпоративное – между гражданской управленческой элитой и бизнес-элитой; и территориальное – между регионами страны.
Гибрид номенклатуры и элиты нежизнеспособен даже на среднесрочную перспективу. Возможны два основных варианта его трансформации: (1) демонтаж сохраняющихся частей номенклатурной системы или (2) возникновение в ней новых механизмов самовоспроизводства, подчинения интересам системы в целом. Все упирается в блок контроля: он может быть либо внешним, государственническим – для укрепления номенклатурной системы, либо внутриэлитным – для укрепления элитной модели.
Автор – председатель программы «Общество и региональная политика» Московского Центра Карнеги