Каннский дневник: Получи, фашист, гранату!

В принципе, все сразу было понятно по лицу Кирстен Данст. Американская актриса, которой хватило смелости сниматься у фон Триера (правда, в совсем не провокационной роли, не считать же провокацией сцену, в которой она писает на лужайку), на пресс-конференции по фильму "Меланхолия" зажигательно хихикала, пока речь шла о роли в четырехчасовом порнофильме, о которой она якобы умоляет Ларса, о своих фальшивых оргазмах против настоящих, по Станиславскому, оргазмах Шарлотты Генсбур. Кирстен одобрительно фыркала и краснела. А потом резко перестала краснеть и фыркать. Триеру задали вопрос о его немецких корнях, немецкой же готике, влияние которой заметно в картине, и восхищении нацисткой эстетикой, в котором он когда-то давно - кажется, еще во времена "Европы" - признавался.

И ведь ничего необычного дальше не произошло: довольный Ларс завершил свой традиционный каскад шуток той, что стоила ему если не карьеры, то по крайней мере "Пальмовой ветви" и послеобеденного сна. Он рассказал, как полжизни считал себя евреем и очень этим гордился, пока не узнал о существовании режиссера Сюзанны Бир. Потом, правда, узнал, что он - не еврей, а вовсе немец, но против евреев по-прежнему ничего не имеет, даже несмотря на Сюзанну Бир. "И вообще, - сказал Ларс, - Гитлер, конечно, был не самый хороший человек, но чисто по-человечески мне его жалко, сидел себе в бункере... Ой, помогите мне как-нибудь из этого выпутаться, да, я - нацист, хорошо". А потом была кода. На вопрос о размахе и монументальности Ларс докрутил: "Да, мы, нацисты, вообще любим крупные формы". На бумаге все это действительно выглядит довольно ужасно, но тут важно понимать контекст. Улыбчивый, после всех своих депрессий наконец довольный жизнью, Ларс всю дорогу острил. О том, почему (гей) Удо Кир так хорошо играет геев ("Правда, Удо, почему?"), а Стеллан Скарсгаард много бухает, выдумал какой-то якобы тревожащий его конфликт восточной и западной церквей ("они как-то очень фокусируются на распятии").

Не считая того, что выступающий сидел на стуле, это был чистой воды стенд-ап. Сара Сильверман с такими шутками выступает регулярно. Проблема в том, что нам с Сильверман можно, а датчанину Ларсу - нет. Как говорится, the rest is history. В зале все весело смеялись. Только Кирстен, оказавшись в роли певицы Стоцкой на пресс-конференции с участием розовой кофточки, быстро все поняла, закусила улыбку и начала искать глазами своего паблисиста и, возможно, люк в полу. А потом все дружно пошли в пресс-центр и телеграфировали: "Триер-то, оказывается, нацист".

Все это так невозможно глупо, что верить в официальные санкции до последнего не хотелось. И тем не менее Триер на фестивале объявлен персоной нон-грата, картину "Меланхолия" из пижонства оставили в конкурсе. Ларс никуда из Канн не уехал, сидит себе на горе, продолжает давать интервью, в которых поминутно извиняется за несдержанность. Говорят, у него немножко трясутся руки.

Но самое грустное даже не то, что прекрасной "Меланхолии" теперь ничего не получить (ну или председатель жюри Де Ниро уже начал выбривать ирокез и разговаривать с зеркалом). И не то, что Мел Гибсон, который в отличие от Ларса реальный антисемит, снялся в грустном фильме про варежку в виде бобра, и теперь его все опять любят. А то, что мир стремительно превращается в какое-то странное место, в котором одни приятные люди продолжают живо дискутировать, не пора ли кого сжечь в газовой камере, а другие - в целях политкорректности придумывают к словам мужского рода женские окончания, не пропускают девушек в дверь и принимают или не принимают на работу в зависимости от цвета кожи, ориентации и инвалидности. В американском ситкоме "30 Rock" была отличная сцена, в которой мимо уверенно претендующего на повышение персонажа проезжает черный мужчина на инвалидной коляске, и становится ясно, что о новой должности можно забыть.

С Триером та же история. С режиссером, возможно, лучшего конкурсного фильма обошлись абсолютно фашистским образом, а называется все это борьбой за толерантность. Вчера своими ушами слышала, как кто-то говорил: "Но вообще в фильме правда как-то слишком много Вагнера..." Посмотреть, как на "Меланхолию", которая, по-триеровским меркам, детский фильм "Морозко", эти лицемеры будут приклеивать нацисткий ярлык, само по себе интересно. Особенно потому, что затея эта глупая и пустая. Картина о черной дыре внутри девушки, способной силовым полем своего отчаяния разнести к чертям целую планету, не пострадает. Просто потому, что она больше.