Страх ядерных катастроф сильнее страха глобального потепления

Отказ от атомной энергетики – при сохранении строгих обязательств по сокращению вредных выбросов в атмосферу – потребует гораздо более раннего и мощного развития альтернативной энергетики. Такую задачу поставила перед собой Германия, и мы уже видим, как растет цена.

После аварии на японской АЭС «Фукусима» немецкое правительство сократило срок отказа от АЭС – семь старых реакторов уже закрыты, остальные будут закрыты к 2022 г. (вместо 2030 г.). Для Германии, где традиционно сильны позиции зеленых, а позиции правящей коалиции ХДС/ХСС и «Свободных демократов» в последнее время ослабли, это, безусловно, решение политическое. Реформа энергетики оценивается в 1 трлн евро. Но уже сейчас операторы АЭС готовятся предъявить властям иски и денежные претензии из-за недополученных доходов и переплаченного «атомного налога». За отказ от АЭС заплатит налогоплательщик и потребитель – стоимость энергии тоже вырастет.

Более того, отказ от АЭС (около 23% энергобаланса страны) должен повлечь за собой рост производства на угольных и газовых электростанциях. «Газпрому», конечно, приятно, а вот немецкой экологии – не очень.

Правительство уже приняло на себя обязательство к 2020 г. сократить выбросы парниковых газов на 40%, что в 2 раза превышает нормы сокращения, на которые ориентируется ЕС в целом. Что ж, немцы – люди технологичные и дисциплинированные, вопросами энергосбережения и альтернативной энергетики занимаются давно, у них может и получиться. Пока они вполне укладываются в собственные обязательства по Киотскому протоколу.

Примеру Германии могут последовать несколько других европейских стран, где страх перед атомом велик, а доля атомной энергетики мала. Но, например, Франция, почти на 80% зависящая от энергии, вырабатываемой на АЭС, от них просто не сможет отказаться.

Россия зависит от атомной энергетики гораздо меньше, чем Франция, но считает ее одной из своих немногих инновационных и технологически развитых отраслей. В мировом энергобалансе АЭС, в принципе, занимают небольшую долю, но очевидно, что в ближайшее время консенсус в полном отказе от них невозможен. Саудовская Аравия, один из лидеров нефтедобычи, вообще заявила о программе строительства 16 реакторов до 2030 г.

Консенсус мог бы быть достигнут в сфере международного контроля за безопасностью станций – именно аварии на них становятся мировой проблемой. Возможно, в ближайшее время мы увидим какое-то движение в этом направлении, а страх атомного апокалипсиса окажется сильнее страха глобального потепления. На этой неделе Международное энергетическое агентство сообщило, что мировые выбросы углекислого газа в 2010 г. достигли исторического максимума в 30,6 млрд т и приблизились к уровню, который мировое сообщество на прошлогодней конференции по изменению климата в Канкуне запланировало на 2020 г. (32 млрд т). Если показатель будет превышен, не удастся достичь цели – ограничить рост средней температуры на Земле двумя градусами Цельсия.

Борьба с глобальным потеплением пойдет насмарку.

Проблемы регулирования выбросов парниковых газов – это тоже конфликт между национальными и мировыми интересами. После Киото (1997 г.) реальных договоренностей достичь не удавалось. В 2012 г. первый период действия Киотского протокола заканчивается, и непонятно, удастся ли хотя бы продлить обязательства, пересчитав показатели.

Тут есть конфликт между Севером и Югом: развивающиеся страны не готовы платить за экологию торможением своего догоняющего развития и переходом на дорогостоящие наукоемкие технологии; для них главная задача – накормить и занять население. Есть особенности и внутренней политики: например, внутренние законодательные ограничения американского президента, не позволяющие подписывать международные договоры. Или российские особенности счета: мы легко обещали сократить выбросы на 15–25% к 2020 г. относительно уровня 1990 г. в тот момент, когда они и так были меньше на 30–40%.

Угроза глобального потепления тоже должна ускорять развитие альтернативной энергетики и формировать ответственное поведение человека. Но это очень интеллектоемкая задача. К тому же атомные аварии гораздо более понятны, чем какое-то потепление.

Одна надежда – на Германию.