Похороны Буданова как пример управляемого национализма
На примере трагического конца полковника Буданова можно оценить успешность действий националистической оппозиции и ответных и (или) превентивных акций властей. После событий на Манежной площади считалось, что достаточно малейшего повода – и подземный пожар агрессивного национализма вырвется наружу. События могут приобрести слабопредсказуемый характер. Собственно, неуправляемый национализм – один из настоящих страхов сегодняшней власти. Почему она и пытается сама управлять им, являя собой в одном лице и регулирующую силу, и национализм «с человеческим лицом».
Провокативная сила убийства Буданова очевидна. Это событие, в котором власть в наименьшей степени заинтересована, потому что было решительно непонятно, возможно ли урегулирование последствий этой акции. Для националистической революции или просто беспорядков это превосходный повод.
Так вот, ничего экстраординарного не произошло. Симпатии большинства среднестатистических российских граждан на стороне Буданова, о чем свидетельствуют результаты опросов «Левада-центра». Но, как и в случае с протестными настроениями в целом, недовольство чем-либо или поддержка чего-либо не выливается в массовые уличные выступления. Таково свойство российских массовых настроений – быть «мысленно вместе», но не соучаствовать в процессах. В этом свойстве массового сознания – спасение сегодняшнего политического режима. Скорее всего народ опасается сам себя. Здесь мы сталкиваемся с феноменом «гершензоновщины», признанием того, что единственная сила, которая способна защитить от разрушительного русского бунта, – это правительство с его штыками.
Во время похорон полковнику были отданы все необходимые воинские почести, которые едва ли соответствовали его статусу лишенца наград и званий и осужденного с непогашенной судимостью. Внимание общественности было переключено на гения контролируемого в нужных дозах национализма – Владимира Жириновского, который заменил собой неконтролируемую улицу. Властям для того и нужен официальный националист, чтобы служить громоотводом энергии русского бунта, бессмысленного и беспощадного. Здесь, кстати, и следует искать волшебный секрет политического долголетия вечно третьего номера выборов президента России, который принял участие еще в самой первой президентской кампании – ровно два десятилетия тому назад.
Ну и, наконец, меры безопасности на Химкинском кладбище и в Химках были столь внушительны, что едва ли несанкционированные националисты имели шанс перетянуть на себя одеяло торжественных проводов полковника. Его смерть власть «национализировала» и тем самым нейтрализовала посягательства на «собственность» со стороны несогласованных субъектов.
Словом, потенциально революционные сюжеты в рамках существующей политический системы купируются. Вероятность реализации сценария удачных уличных мятежей ничтожна. Другой вопрос, что из этого нельзя сделать вывод об устойчивости режима: Советский Союз начал разваливаться не под влиянием внутренней кухонной фронды, а сам по себе – просто прогнил изнутри.