Всякий человек по-своему зарабатывает на хлеб

В одном из рассказов о Шерлоке Холмсе отрицательный герой, шантажист Чарльз Милвертон, заявляет ошеломленным его цинизмом Холмсу и Ватсону: «Уверяю вас, по собственному желанию я и мухи бы не обидел. Но всякий человек по-своему зарабатывает на хлеб». Вышедшая в издательстве «Социум» книга известного либертарианца Вальтера Блока «Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых», которую иначе как провокативной не назовешь, призвана строго логически подтвердить эту истину. Она являет собой апологию представителей традиционно порицаемых профессий – не только шантажистов, но и наркодилеров, проституток, ростовщиков и многих других общим числом 32. Это отнюдь не первая для нашего читателя книга в подобном жанре: первопроходцами были, кажется, Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин, еще в 1992 г. отметившиеся на литературном поприще брошюрой в защиту богачей под названием «Человек с рублем». Однако книга Блока написана на совершенно другом – гораздо более высоком – уровне аргументации.

Впрочем, ее провокативности в глазах продвинутого читателя несколько вредят две вещи. Во-первых, за время, истекшее с момента написания книги (1976), новизна некоторых рассуждений Блока изрядно потускнела, так что теперь они воспринимаются почти как общее место. Возможно, лет 30 тому назад эти пассажи звучали бы радикальнее, но сейчас благодаря обилию на книжном рынке трудов либеральных экономистов уже не столь интересно читать настолько бесспорные, насколько же и стандартные мысли о вреде протекционизма, пользе посреднической деятельности, об «игре с нулевой суммой» или школьное изложение теории сравнительных преимуществ.

Этот элемент банальности можно было счесть недостатком книги, если бы не одно важное обстоятельство. Периодические гонения со стороны российских властей на (и без того не очень свободное) предпринимательство, будь то посредством законодательных ограничений на торговые сети или квот на экспорт зерна, показывают, что избитыми подобные истины можно называть лишь по очень большому счету. В реальности из-за экономического невежества масс и оппортунизма политиков им лишь предстоит по-настоящему завоевать умы. Именно те, кто тем или иным образом причастен к формированию правовой политики (policy makers), должны прочесть эту книгу в первую очередь. Многое в ней призвано взбудоражить умы законодателей и должно стать предметом общественной дискуссии. К числу наиболее сильных ее мест относятся, к примеру, страницы, доказывающие необходимость легализации торговли наркотиками ради снижения числа преступлений, совершаемых наркоманами с целью добыть средства для покупки героина, стоимость которого невероятно завышена вследствие огромных рисков, с которыми сегодня сопряжена подпольная торговля этим товаром.

Во-вторых, подобно тому как Михаил Ходорковский со временем совершил «левый поворот», Блок совершил поворот консервативный. В предисловии, написанном значительно позже самой книги, он говорит, что с годами и сам превратился в морального консерватора, которому описываемые явления отнюдь не по сердцу, и даже признается, что кое в чем перегнул палку. Но где именно случился перегиб – не уточняет. Таким образом, на суд читателей выносятся выводы, в правоте которых уже не вполне уверен сам автор. Вероятно, этими колебаниями вызвана нечеткость его позиции: избрав целью лишь ниспровержение запретов, он в дальнейшем впадает в моральный пафос, именуя своих персонажей героями, хотя они в лучшем случае лишь заслуживают называться козлами отпущения. Но как бы то ни было, от главного своего тезиса Блок нигде не отказывается: даже те явления, которые морально предосудительны, не должны подвергаться юридическому запрету, коль скоро являются делом добровольным и не сопряжены с насилием. Книга снабжена кратким одобрительным отзывом Фридриха Хайека, и именно хайековским тезисом о проверенной временем «мудрости» традиций, которая остается ценностью, даже если не поддается рациональному обоснованию, Блок подкрепляет свой моральный консерватизм. Но практическая трудность с тезисом Хайека состоит в том, что в разряд подобных традиций можно при желании зачислить целый ряд основанных на принуждении и потому не совсем симпатичных либертарианцам институтов, не исключая даже само государство.

Весьма важны и политические импликации книги Блока, хотя они и несколько затушеваны. Она неявно бросает тень на такой общепринятый в современном мире принцип, как всеобщее и равное избирательное право. Блока смущает «проблема детей». Его собственный (взятый у Мюррея Ротбарда) критерий разграничения детства и взрослости – уход ребенка из родительского дома и начало жизни на собственные средства – выглядит небезупречным. Это чисто англосаксонский критерий, ведь в иных странах множество самостоятельных и взрослых людей по тем или иным причинам живут под одной крышей с родителями. Важнее, однако, то, что сама идея взрослости именно как способности жить самостоятельной жизнью – что бы под этим ни подразумевалось конкретно – предполагает и ограничение политических прав для лиц, которые в силу избранного критерия признаются взрослыми лишь в смысле возраста. Ведь если они не считаются действительно взрослыми, то как в таком случае они могут иметь политические права?

Порой у Блока прослеживается задорное желание оправдать как можно больше «паршивых овец», что заводит его чересчур далеко. Он более убедителен и парадоксален в начале книги, нежели в конце: там, желая рекрутировать как можно больше героев, он напрягает последние силы и, порой кажется, высасывает героизм из пальца. Так, человек, который мусорит, признается им настоящим героем на том основании, что «велико бесстрашие, проявляемое им на фоне активно проводящейся против него кампании» (!). Или возьмем оправдание Блоком фальшивомонетничества: из того что нынешние государственные «декретные» деньги являют собой в известном смысле подделку «истинных» денег (золота и серебра), еще не следует, вопреки Блоку, будто фальшивомонетчик совершает лишь подделку подделок. Действительно, порождаемая государством инфляция (выпуск ничем не обеспеченных бумажных денег) исподволь конфискует блага у одних слоев населения и передает их другим. Частный фальшивомонетчик делает то же самое, т. е. обманывает не только государство, но и население, перераспределяя ресурсы в свою пользу. Вероятно, Блок прав в том, что дозволение фальшивомонетничества быстро привело бы к разрушению системы декретных денег. Но это еще не основание называть фальшивомонетчика героем. Его право на этот титул гораздо меньшее, чем, скажем, у сутенера: ведь если сутенер приносит пользу клиентам даже при действии направленного против него запрета, то фальшивомонетчик – нет. Пока существует запрет на подделку денег, фальшивомонетчик наносит очевидный ущерб невинным людям, а принести пользу он может только в том случае, если запрет будет отменен. Но и эта польза (разрушение системы декретных денег) может стать лишь побочным продуктом его деятельности, в то время как вред, связанный с перераспределением собственности, будет сохраняться. С возвратом же к системе «здоровых» (разменных на золото и серебро) денег не останется уже ничего, кроме вреда. Таким образом, деятельность фальшивомонетчика, в отличие от некоторых других героев, не является полезной по существу. Так же обстоит дело и с другим примером Блока – пользой от коррупции: она возможна лишь в конкретных условиях, позволяя обходить неразумные ограничения, и должна уйти вместе с ними.

Впрочем, не будем увлекаться, споря или соглашаясь с Блоком по отдельным вопросам и тем самым опережая выводы читателя. Будет лучше, если он сделает выводы сам, ведь содержание книги настолько же богаче любой рецензии, насколько человеческая жизнь богаче писаной биографии. Книга Блока – не исключение.