Медведев вошел в роль Чацкого
В критическом этюде «Мильон терзаний», том самом, из школьной программы, Иван Гончаров пишет: «[Чацкий] вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: «Один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и – всегда жертва».
Неведомо зачем, но президент России Дмитрий Медведев набросил на себя образ Александра Чацкого. Замечательная речь президента на Петербургском экономическом форуме вроде бы остра и решительна – но вполне и банальна: все указанные в ней рецепты борьбы с главной российской бедой – жадно кормящимися от своей должности чиновниками – безнадежно хорошо известны; вроде бы своевременна и уместна – но вряд ли что-то поменяет в расположении политических сил.
Можно, конечно, с важным видом расшифровать, что это не просто так слова, а элемент настоящей предвыборной борьбы, – да не стоит.
Потому что, несмотря ни на какие благие устремления и верные идеи, слова Медведева так и не получили окончательной, бесповоротной силы. Лучший (и печальный) пример тому – история с его попыткой снизить запредельно поднятые ставки социального страхования. Формально-то ставки уменьшились, о чем президент торжественно и заявил, но отнюдь не так значительно, как Медведев заявлял. А политическая воля, как он сам уверяет в той же речи, хороша, если неуклонно выполняется.
Вполне можно не говорить ничего важного и предвыборного, а просто добиться того, что решил: результаты все, кому надо, заметят сами. Задачи, поставленные Медведевым в петербургской речи, грандиозны и точно неисполнимы в оставшийся ему президентский срок. И если он не остается в Кремле, это пустая болтовня, а если остается, то надо это прямо так и сказать.
Закончу другой цитатой из классика. Александр Пушкин в письме Александру Бестужеву вопрошает: «Всё, что говорит он [Чацкий], очень умно. Но кому говорит он всё это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело».