Комсомолка в совете старейшин

История назначения Валентины Матвиенко на третий в стране пост продолжается. Чтобы избраться в Совет Федерации, петербургскому губернатору сначала нужно стать каким-нибудь депутатом. Вчера появилась информация о возможных довыборах в одном из муниципальных советов Петербурга, затем выяснилось, что ЦИК ничего о таких выборах неизвестно. Тем не менее можно не сомневаться, что эти мелкие трудности будут преодолены и назначение – де-факто – президентом страны спикера верхней палаты парламента состоится.

Эта история не первая и не последняя, она еще раз иллюстрирует деградацию российского сената и вообще законодательной ветви власти в стране. Совет Федерации давно превратился в декоративный орган.

Слово «сенат» буквально значит «совет старейшин» (от латинского senex – старый). В идеале совет старейшин – это порог для неразумных решений, «защита от дурака». Его авторитет позволяет отклонять непродуманные законы. Нижняя палата – это представители народа, защитники его интересов. Верхняя – это защитники смысла. В их взаимодействии, в том числе при рассмотрении законопроектов исполнительной власти, и рождаются грамотные долговечные законы. В реальности, конечно, всегда бывают какие-то эксцессы, но в действующих демократиях сенат играет именно такую роль.

У нас после нескольких реформ политическая роль сената сведена к минимуму. Первый, временный, состав Совета Федерации избирался в 1993 г. по двухмандатным округам. С 1996 по 2001 г. в сенат по должности входили губернаторы и спикеры региональных парламентов – более зависимые от исполнительной власти, но все-таки избранные на местах, известные и авторитетные политики. С 2002 г. в российском сенате заседают на постоянной основе представители регионов, один из которых назначается губернатором, другой – законодательным собранием. С учетом усиления властной вертикали (губернаторы назначаются президентом, в парламентах царствует «Единая Россия») неудивительно, что в Совет Федерации стали продвигать назначенцев из центра, часто никак не связанных с регионом, от которого они избираются. Некоторые успели уже попредставлять интересы двух регионов (например, петербурженка Людмила Нарусова была сенатором от Республики Тыва, а теперь – от Брянской области). В Совете Федерации много бывших губернаторов, федеральных чиновников, отставленных порой со скандалом. С другой стороны, много молодых бизнесменов. Всем им нужен статус и возможность находиться в Москве, недалеко от власти. Говорить об авторитете в обществе и накопленной коллективной мудрости этого собрания можно с натяжкой.

Статистика тоже не в пользу Совета Федерации. Из года в год уменьшается число законопроектов, отклоняемых сенаторами. С 2003 г. оно колеблется от трех до шести. За весеннюю сессию 2010 г. Совет Федерации отклонил четыре законопроекта. В осеннюю – ни одного. В нынешнюю сессию пока тоже ни одного.

В 1997 г. было отклонено 89 законопроектов. Можно предположить, что качество законопроектов, разрабатываемых депутатами Думы и особенно правительством и президентской администрацией (именно они принимаются быстрее всего и с наименьшими возражениями), настолько улучшилось, что и отклонять не за что.

Но последние годы полны примеров, когда спешно принятые законы оказываются нерабочими и приходится принимать все новые и новые, чтобы корректировать старые.

Быстрое принятие законов для проведения реформ – официальный мотив, которым руководствовалась исполнительная власть, создавая управляемую Думу и декоративный Совет Федерации. Практика показывает, что такой бездумный процесс на самом деле затягивает любую реформу и постоянно меняет правила игры.

Российская любовь к принятию законов удивительна. Госдума за год принимает в среднем около 400–450 законов (за весеннюю сессию 2010 г. – 249, за осеннюю – 203, за весеннюю сессию 2011 г. – 159, до ухода на каникулы планируется еще около 40). В США конгресс за два года (2009–2010 гг.) принял 53 публичных закона и 107 совместных резолюций (то, что можно считать аналогами наших федеральных законов).