События в Норвегии и Сагре вернули в повестку дня – не только в России, но и во всем мире – вопрос о том, должно ли государство позволять гражданам владеть оружием и как это сказывается на их же безопасности.
Сторонники вооружения говорят о том, что владение оружием сдерживает преступников и тем самым снижает число преступлений, особенно тяжелых. Потенциальный грабитель будет знать, что хозяева интересующей его квартиры могут быть вооружены. Значит, и последствия для преступника будут серьезные: вместо вероятности тюремного заключения – ранение или смерть. Самостоятельное решение проблемы безопасности – популярная тема: в российском интернете ходит известная картинка, где изображена девушка с ружьем и написано: «Я не звоню 02». Если хотя бы у нескольких гостей молодежного лагеря в Норвегии было оружие, разве не сумели бы они остановить террориста, который продолжал спокойно перезаряжать и расстреливать их? Что касается доступа преступников к огнестрельному оружию, то они и так могут нелегально его купить. Что было бы в Сагре, если бы у ее жителей не нашлось хотя бы тех дробовиков, которые у них были? Да и поехали бы бандиты в Сагру, если бы знали, что у большинства мужчин есть пистолеты и ружья?
С другой стороны, противники разрешения говорят о том, что чем труднее купить оружие, тем меньше вероятность того, что оно окажется в руках у бандитов и террористов.
Кто прав в этом споре и увеличит ли доступ к оружию число убийств? Ставки особенно высоки для России, которая по количеству умышленных убийств на душу населения (13 на 100 000 жителей в 2010 г.) опережает многие европейские страны на порядок, США – в 2,5 раза и находится на уровне охваченной нарковойной Мексики.
Лучше считать
Существуют исследования, которые доказывают, что «чем больше оружия, тем больше преступлений». Существуют исследования, которые доказывают, что «чем больше оружия, тем меньше преступлений». Каким из этих работ верить? В данном случае крайне важны и качество данных, и методология. Во-первых, нужны не страновые данные, а статистика на микроуровне (и желательно за продолжительный период времени) – ведь на уровень преступности влияет не только владение оружием, но и другие факторы, в том числе и социокультурные. Во-вторых, простых корреляций недостаточно. Даже если исследователи обнаружат, что в регионах или городах с высоким уровнем преступности у населения больше оружия на руках, не так просто понять направление причинно-следственной связи. Что влечет за собой что? Сторонники разрешения на владение оружием скажут: «Чем выше преступность, чем больше простые люди покупают оружия для самообороны». Их оппоненты будут утверждать: «Чем больше оружия на руках, тем выше преступность».
Лучшим – по методологии и качеству данных – исследованием в этой области считается работа Марка Даггана More Guns, More Crime, опубликованная в Journal of Political Economy более 10 лет назад. Даггану удалось оценить количество огнестрельного оружия на уровне штатов и округов. Дагган использует данные о числе подписчиков на самый популярный журнал об огнестрельном оружии в США Guns and Ammo. Он показывает, что число подписчиков на этот журнал точнее всего описывает процент населения, владеющего огнестрельным оружием. Дело в том, что число зарегистрированных владельцев оружия может значительно отличаться от действительных цифр. Например, один из опросов американских заключенных показал, что лишь 20% из них купили огнестрельное оружие у официальных продавцов, а 80% приобрели оружие на черном рынке. А из примерно 200 млн единиц огнестрельного оружия, имеющегося у американского населения, около 500 000 ежегодно (!) заявляется украденным.
Еще одно преимущество данных о подписке на журнал Guns and Ammo в том, что количество подписчиков напрямую не влияет на преступность. Если количество подписчиков и коррелирует с уровнем преступности, то только опосредованно, через количество владельцев оружия. Поэтому Даггану фактически удается отделить причинно-следственную связь «чем выше преступность, тем больше людям хочется владеть оружием, чтобы защитить себя» от связи «чем легче купить оружие, тем выше уровень преступности».
Оказывается, что данные согласуются с гипотезой о том, что именно снижение уровня владения оружием приводит к снижению преступности. Исследование Даггана, таким образом, подтверждает правоту противников свободного владения и ношения оружия. Например, в период с 1993 по 1998 г. в США число убийств, совершенных с использованием огнестрельного оружия, уменьшилось на 36%, а число убийств без использования огнестрельного оружия в целом уменьшилось лишь на 18%. В тот же период процент домохозяйств, владеющих по крайней мере одной единицей огнестрельного оружия, уменьшился на 17%. Дагган показывает, что эффект от снижения числа владельцев оружия объясняет примерно треть разницы темпов уменьшения числа убийств с применением и без применения огнестрельного оружия. Более того, влияние этого фактора было выше в тех округах, где снижение числа владельцев оружия было больше.
Меньше пить
Впрочем, не все так просто. В обзоре исследований, посвященных причинам снижения уровня преступности в США в 90-е гг., Стив Левитт, профессор Чикагского университета и автор бестселлера «Фрикономика», пишет, что хотя исследование Даггана – лучшее по этой теме, оно не отвечает на вопрос о влиянии законов о владении огнестрельным оружием на статистику убийств. Дагган показывает только, что увеличение числа единиц огнестрельного оружия увеличивает число убийств. Левитт приводит ряд исследований о влиянии изменения законодательства о владении оружием и разрешении скрытого ношения оружия в некоторых штатах США. Он заключает, что исследователи пока не располагают убедительными доказательствами влияния (ни в ту ни в другую сторону) изменения законодательства на количество убийств. Ему вторит и еще один недавний обзор исследований той же темы, составленный гарвардским экономистом Джеффом Майроном, который приводит результаты и ряда межстрановых исследований.
Почему же в США, где законодательство о владении оружием гораздо либеральнее, чем в России, количество убийств гораздо ниже? Безусловно, это объясняется другими факторами. Юрий Андриенко в статье «В поисках объяснения роста преступности в России в переходный период: криминометрический подход», опубликованной в «Экономическом журнале ВШЭ», использует данные о преступности в период 1990–1998 гг. по 70 российским регионам. Он показывает, что преступность в первую очередь определяется влиянием социально-экономических и демографических факторов на уровень преступности. Ключевую роль играют уровни доходов, неравенства и безработицы. Важную роль играет и образование: каждый дополнительный год образования населения ведет к снижению уровня преступности на 10%. Один из важнейших факторов роста преступности – это уровень потребления алкоголя. В России 80% убийц и 60% их жертв употребляли спиртные напитки непосредственно перед совершением преступления. Для сравнения: в США около 60% обвиненных в причинении вреда здоровью находились в состоянии алкогольного опьянения, в Швеции – половина убийц и их жертв были пьяны.
В этом смысле выводы исследований скорее взывают к осторожности в изменении законодательства. Исследования западных экономистов показывают, что разрешение ношения оружия и владения им в России вряд ли снизит число убийств. А с учетом того, что значительная часть убийств в России является результатом агрессии, вызванной алкогольным опьянением, и совершается в пределах семьи и ближайшего окружения, либерализация доступа к оружию может быть очень опасной. По данным Андриенко, в 70% преступлений против личности алкоголь является причиной агрессии, а 30% жертв убийств были родственниками, соседями или близкими знакомыми убийц. Поэтому надо сосредоточиться на снижении потребления алкоголя. Это намного более перспективный путь значительного снижения уровня насильственных преступлений, чем либерализация разрешения ношения оружия или владения им.