От редакции: Почему коммунисты не пойдут на союз с эсерами
Предложение лидера «Справедливой России» Николая Левичева коммунистам создать предвыборный союз для борьбы с «Единой Россией» вызвало сдержанную реакцию КПРФ. Председатель партии Геннадий Зюганов обусловил согласие на альянс отказом эсеров от поддержки Дмитрия Медведева и Владимира Путина, его заместитель Иван Мельников сообщил, что союзники должны будут голосовать на президентских выборах за кандидата компартии.
Жесткие условия КПРФ сводят перспективы объединения к минимуму. Фактический отказ КПРФ от альянса можно объяснить нежеланием объединяться с партией, выращенной кремлевскими политтехнологами как раз для дезорганизации левого фланга отечественной политики. Теперь, когда после аппаратного поражения «Справедливая Россия» потеряла часть избирателей и рискует не пройти в будущую Думу, компартия, которая гарантированно получит, по разным прогнозам, от 12 до 20% голосов, не очень заинтересована в союзе.
Нежелание КПРФ идти на взаимовыгодный альянс с эсерами, которые, пусть и невольно, оказались в оппозиции, отражает и давно закоснелое состояние главной левой партии страны. КПРФ не готова меняться, подобно левым партиям Восточной Европы, приближаясь к стандартам европейской социал-демократии. Коммунисты не стремятся превратиться в политическую силу, объединяющую интересы людей разных социальных и возрастных групп, и остаются партией обиженных пенсионеров. По данным «Левада-центра», за нее готовы проголосовать 26,8% россиян старше 55 лет, 8,3% граждан от 40 до 54 лет, среди респондентов 25–39 лет коммунистов готовы поддержать 4,5% и среди молодежи в возрасте 18–24 лет – 3,2% (в целом – около 12%). Для сравнения: доля намеревающихся голосовать на будущих президентских выборах во Франции за социалистов колеблется во всех возрастных категориях от 27 до 35%.
Впрочем, ситуация, при которой главным оппонентом правящей партии оказывается неспособная выиграть выборы «партия ностальгии», и отсутствие в России социал-демократии европейского типа устраивают нынешнюю власть, опасающуюся левой (как, впрочем, и любой другой) реальной альтернативы.