Программа дяди Федорова: от благопристойности до откровенной чепухи
Дальше, как уверяет Эдуард Успенский, кот услышал мышиное шуршание в подвале дома и отправился ловить грызунов пылесосом. Карандаш достался Шарику, который и накалякал: «А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в дом не заходи. Зато новая растет — чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да еще охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье. Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный, и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать… Так что вы за меня не переживайте. Я такой здоровый стал, прямо — ух! Если я на выставку попаду, мне все медали обеспечены. За красоту и сообразительность. До свиданья. Ваш сын — дядя Шарик». Потом он слово «Шарик» хотел исправить на «Федор». И получилось вообще что-то непонятное: «До свиданья. Ваш сын — дядя Фарик».
Когда Народный фронт только создавался, его первые лица обещали нам, что ОНФ подготовит собственную программу, которая учтет разработки ведущих ученых и пожелания простых людей. Чтобы многочисленные инициативы не постигла участь, предсказанная покойным Виктором Степановичем Черномырдиным («Мы соберем все ваши предложения и сложим их в одно место»), и чтобы подытожить коллективное творчество масс, был создан специальный Институт социально-экономических и политических исследований. Его возглавил Николай Федоров - достойный (без всякой иронии) государственный муж, нынешний сенатор, первый министр юстиции России (1991-1993 гг.) и бывший президент Чувашии.
И вот программа готова. Обещания выполнены. Другое дело, что она включает в себя неравноценные пункты. Проработанные экспертами предложения преобразований в жизненно важных сферах соседствуют с явно непродуманными инициативами, которые вряд ли получится реализовать. Картину дополняет агитация «За все хорошее против всего плохого» и откровенная чепуха. Так случается, когда большой материал готовят сразу много исполнителей разного уровня подготовки и интеллекта, а редактор ленится согласовать и подытожить текст. В итоге получается документ, весьма напоминающий письмо мальчика по имени «Дядя Федор» родителям из повести-сказки Эдуарда Успенского «Дядя Федор, пес и кот». Там, напомню, писать начал сам мальчик, продолжил кот Матроскин, а закончил пес-дворняга Шарик.
Пока первые предложения дядя Федор писал собственноручно, все выглядело благопристойно: «Мои папа и мама! Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом. Он теплый. В нем одна комната и кухня. А недавно мы клад нашли и корову купили. И трактор — тр-тр Митю. Трактор хороший, только он бензин не любит, а любит суп. Мама и папа, я без вас очень скучаю. Особенно по вечерам. Но я вам не скажу, где я живу. А то вы меня заберете, а Матроскин и Шарик пропадут».
Предложения о разработке нового Уголовного кодекса и гуманизации наказаний, а также о создании прозрачной системы назначения судей, наконец, ратификации многострадальной 20-й статьи конвенции ООН о борьбе с коррупцией (она, страшно сказать, требует от чиновников декларировать не только доходы, но и расходы и подтверждать происхождение приобретений, явно превышающих официальные доходы) готовил, вероятно, сам Федоров и его ближайшие сотрудники. Видимо, они же настаивали и на снижении представительства бывших правоохранителей в судейском корпусе. Можно отметить и инициативы по отладке рынка труда, сближения образования с его требованиями, предложения о преобразовании пенсионной системы.
Но нельзя объять необъятное, люди устают. Дядя Федор, по версии Успенского, отправился запускать воздушного змея с деревенскими мальчиками и поручил продолжить письмо коту Матроскину. Матроскин писал о деревенском быте, но получилась несуразица: «А еще у нас печка есть теплая. Я так люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас все по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. Пей — не хочу. Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения. Или на удочку, или пылесосом из норок вытаскиваю и в поле уношу. А днем я люблю на крышу вскарабкаться. И там глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь и сохну».
Так и в программе ОНФ некоторые пункты программы затрагивают серьезные проблемы, но решения подменяются лозунгами: «увеличим производительность труда на 30% за пять лет», проведем новую индустриализацию». Или, например, вывод госучреждений за пределы Москвы. Трудно понять, шутят «фронтовики», предлагая разместить в одном комплексе зданий все федеральные ведомства, включая Администрацию президента, правительство, Госдуму и Совет Федерации. Это, убеждены авторы, «существенно повысит эффективность работы федеральных органов законодательной и исполнительной власти». Возможно, сами того не желая, инициаторы подобных предложений, подтверждают, что в России нет реального разделения властей. Но в таком случае надо быть последовательными: под одну крышу с исполнительной и законодательной властями следует отправить и высшие судебные инстанции.
Вот и некоторые чеканные строки из программы ОНФ заставляют удивляться. «Чиновникам нужно быть скромнее!» - это просто благое пожелание. Но экологическую часть программы трудно читать без улыбки. То есть с пожеланиями трудно не согласиться, вопрос - как это сочетается с повседневной практикой нынешних бюрократов разных уровней.
«В наших городах должен быть чистый воздух» (Почему не зеленая трава и голубое небо?).
«Мы хотим жить в чистой стране, а не видеть горы мусора в лесах, на берегах рек и озёр, на улицах городов».
«Мы хотим, чтобы в наших реках водилась рыба, а из водопроводных кранов текла чистая вода, которую можно пить без дополнительного использования фильтров». (А как же Виктор Петрик и его изобретения?)
И наконец: «Вернуть в лес лесничих, увеличив их число в разы», «Страна живет, пока работают заводы».
Матроскин и Шарик запечатали письмо и отнесли его на почту, не дождавшись дяди Федора. Родители, прочитав письмо сына, упали в обморок. Любопытно, на какой эффект рассчитывали редакторы далеко не сказочного произведения?