От редакции: Граница слова
Свобода слова и печати в России находится под защитой Конституции и законов. 29-я статья Конституции гарантирует свободу выражения мнений и запрещает цензуру. Третья статья закона «О средствах массовой информации» трактует цензуру как требование должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений к редакциям предварительно согласовывать статьи и другие материалы. Однако в действительности свобода журналистов и СМИ в стране ограничена многочисленными рамками законов и внутренних документов, противоречащих духу и букве закона о СМИ.
В частности, в России, как и в некоторых других странах Восточной Европы, сохраняется государственное лицензирование СМИ, которое позволяет бюрократии не допускать на рынок нежелательных издателей. Директор Института проблем информационного права Андрей Рихтер в работе «Международные стандарты и зарубежная практика регулирования журналистики» отмечает, что формально уведомительный порядок регистрации газет и телеканалов нередко оборачивается разрешительным. И хотя в 99% случаев госорганы регистрируют СМИ, отказы в регистрации нарушают право на свободу выражения мнения. Благодаря такому порядку государственные СМИ получают преимущество на рынке перед частными. Кроме того, угроза отзыва лицензии под надуманным предлогом «несоответствия деятельности уставным целям редакции» – удобный рычаг давления на несговорчивые газеты и телеканалы.
Российским СМИ также угрожает закрытие за пропаганду экстремизма. Размытые формулировки закона «О противодействии экстремистской деятельности» позволяют привлечь к ответственности телеканал или газету просто за упоминание программных тезисов радикальных организаций. «Новая газета в Санкт-Петербурге» получила в августе 2008 г. предупреждение за критическую статью о националистах.
Россия до последнего времени оставалась одной из немногих стран Европы, где журналист мог поплатиться за неугодный бюрократу материал тюремным сроком за клевету (до 4 лет лишения свободы). Условный срок по этой статье получил зверски избитый главред «Химкинской правды» Михаил Бекетов. Вышестоящий суд затем оправдал журналиста. К счастью, 17 ноября Госдума приняла президентские поправки в Уголовный кодекс, которые перевели клевету и оскорбление в разряд административных правонарушений.
Самый распространенный метод давления на журналистов – корпоративная политика. Наглядный пример этому – недавний конфликт в государственном «РИА Новости». Внештатный редактор одного из порталов Григорий Охотин утверждает, что получил указание не размещать в предвыборную неделю на видном месте переводы иностранных газет с негативными характеристиками первых лиц российского государства и одной из партий. Охотин расценил это как цензуру, уволился из редакции и опубликовал переписку в социальных сетях. Агентство опровергло наличие цензуры и намерено предъявить бывшему сотруднику иск о защите деловой репутации. По букве закона Охотин, вероятно, ошибается: вряд ли кто-то из госчиновников редактирует сообщения агентства до их выхода.
Но эта история показывает, что корпоративные правила и негласные установки, запрещающие критиковать компанию-учредителя или определенных лиц, оказываются сильнее закона и Конституции. Такая цензура присутствует и в частных, и в государственных газетах и телеканалах. При этом она, как правило, остается незаметной – ее случаи становятся известны, когда их обнародуют сотрудники СМИ. Бороться с квазицензурой невозможно, пока в России не будет выполняться правило, запрещающее учредителю вмешиваться в творческую работу редакций (вспомним громкий скандал, разразившийся после попытки российского бизнесмена Александра Пугачева вмешаться в редакционную политику приобретенной им газеты France Soir). Сеть противозаконных неформальных ограничений порождает среди журналистов страх и самоцензуру, которая оказывается сильнее цензуры формальной и мешает им выполнить свой общественный долг – честно и объективно информировать читателей о происходящем в стране и мире.