Маша Гессен: Протестующим нужны переговоры
Переговоры с властью – это вопрос выживания протестного движения. Не стану выдвигать очевидный аргумент о том, что переговоры необходимы для мирного разрешения политического кризиса: во-первых, это не обязательно так, а во-вторых, не все участники протестного движения заинтересованы в том, чтобы оно закончилось мирно. А вот в чем заинтересованы все, так это в продолжении собственно движения. И именно для этого необходимы переговоры.
Движение чрезвычайно разношерстно: судя по опросу, проведенному социологами «Левада-центра» на проспекте Сахарова, состав протестующих представляет собой более или менее репрезентативный срез населения Москвы трудоспособного возраста. Неудивительно, что перед такой разнообразной публикой в результате выступал совершенно шизофренический набор ораторов – организаторы честно пытались найти для каждого участника протеста кого-то, кто способен к нему обратиться, и в конечном счете вызвали раздражение у всех. Секрет удержания такой многочисленной и разнообразной публики в том, чтобы каждый желающий нашел себе применение. Те, кто умеет придумывать и распространять листовки, например, это уже сделали. Надо, чтобы себя применили и те, кто социально близок нынешней власти и способен говорить с ней на ее языке.
Такой разговор с властью самоценен. Одна из главных причин нынешнего политического кризиса – полная информационная атомизация общества. Каждая социальная группа живет в собственном информационном пузыре, питаясь информацией, которую сама же и производит: Кремль смотрит свое собственное телевидение, большой бизнес читает свои собственные газеты, интеллигенция – свои собственные блоги. Очень немногие люди способны переносить информацию из одного пузыря в другой. Для такого общества появление даже самого примитивного механизма для коммуникации между протестующими и властью само по себе будет гигантским изменением. И разумеется, шагом к появлению механизма демократического взаимодействия между народом и властью, отсутствие которого, собственно, и привело к нынешнему кризису. При этом переговорщики вовсе не должны быть никем уполномочены (как, впрочем, никем не уполномочены ни оргкомитет митинга, ни ораторы, ни авторы листовок, ни уж точно авторы резолюций) – они будут играть роль коммуникатора. От того, насколько точно они смогут доносить чаяния и требования обеих сторон, зависит их долговечность в этой роли.
Тем, кто возьмет на себя роль челнока, не позавидуешь: они будут подвергаться жесткому давлению и сверху, и снизу, с улицы. Собственно, давление на переговорщиков, а через них на власть станет одним из основных мотивов протестов, а протестный потенциал – одним из основных аргументов переговорщиков. Попросту говоря, переговорщики смогут выдвигать требования, необходимые для предотвращения следующего крупномасштабного протеста, а организаторы митингов – призывать людей протестовать по поводу неисполнения этих конкретных требований (вместо того чтобы всякий раз натужно выдавать некие резолюции митинга). Так у уличного движения появится внятная тактика. Необходимая ему для выживания.