Андрей Колесников: Потешная власть
Есть такой старый советский анекдот: Рабиновича вызывают в КГБ и говорят: «Ну что вы на каждом углу кричите, мол, молока нет, мяса нет. Раньше бы мы вас расстреляли, а сейчас вот проводим беседу – больше так никогда не делайте». Он выходит на улицу и изумленно говорит: «И патроны у них тоже кончились».
У нынешней власти, несмотря на перманентное повышение довольствия тем, кто изображает «штыки», ограждающие «от ярости народной» (Михаил Гершензон), и 20 трлн руб. на вооружения, патроны тоже кончились.
Хуже того, у нее, столь легко разбрасывающейся чиновниками вроде Алексея Кудрина, кончаются кадры.
У нынешней власти, которая всерьез собралась на выборы, в 2012 г. будет слабое правительство с выставочными, пиаровскими вице-премьерами Рогозиным и Сурковым, роскошь содержания которых не мог бы себе позволить даже Совмин СССР времен председателя Тихонова; слабая Госдума, столь же неяркая, как и предыдущая, но уже более капризная; слабая администрация президента – раньше были Чубайс и Волошин, а теперь Иванов и Володин. Управленческий масштаб не тот.
Правящая элита от отсутствия обратной связи с обществом и ввиду дистрофии механизмов ротации деградирует на фоне окончания эры «стабильности». С таким управленческим потенциалом с трудом можно было руководить страной в годы нефтегазовой анестезии, а уж в эпоху турбулентности, когда придется еще и разговаривать с активной частью народа, менеджерского ресурса не хватит на решение даже самых простых вопросов.
Один умный оппонент Путина в частной беседе недавно заметил, что Владимир Владимирович в своей долгой карьере решал задачи, сопоставимые по масштабу с нынешней. А нынешняя состоит в строительстве отношений с современными, образованными, разочарованными людьми, которые категорически не хотят видеть у власти Путина. Возможно, еще несколько лет назад «национальный лидер» нашел бы способы вербовки этой малозначимой для него части народа. Но сегодня создается впечатление, что он даже не чувствует опасности.
Да, самое логичное для него – возглавить, как это сделал когда-то Горбачев, процесс демократизации. Но активная часть общества уже не готова принимать демократические дары из рук теряющего тефлон лидера. Да он и сам не понимает, зачем ему это делать, полагая, что и так все рассосется само.
К тому же Горбачев начинал демократизацию, когда его популярность шла вверх. Для Путина начинать демократизацию, когда его популярность идет вниз, равносильно добровольной сдаче власти. Поэтому демократизация будет идти помимо его воли.
Идея круглого стола могла бы стать спасительной. Но Путин, который не готов всерьез воспринимать площадь без лидера, постепенно перестает быть стороной, субъектом переговоров. А тянуть время и потом вдруг допустить переговоры – это значит выбрать польский сценарий 1989 г., т. е. договариваться уже об условиях ухода.
Победа Путина в президентских выборах будет означать тупик. Для него самого. Слабое правительство, беспомощная администрация, невнятный парламент. Его власть постепенно становится потешной – кончаются патроны. И он сам – последний ее патрон.