Олег Вьюгин: Почему у России получилось

Для нашей страны начало 2000-х было очень важной вехой в выборе вектора экономического развития. Тогда завершилось десятилетие, про которое сегодня говорят «лихие 90-е». Именно на этом рубеже после десятилетия глубоких институциональных преобразований и материальных потрясений страна вошла в новый век на траектории роста, причем немалыми темпами – 7% и более годовых в среднем по показателю валового внутреннего продукта. Материальное положение большинства жителей страны улучшилось, инвестиции существенно выросли, в стране сформировался средний класс.

Какие фундаментальные факторы экономической политики обеспечили стране этот успех? Вспомним основные тезисы экономической политики, провозглашенные тогда президентом Российской Федерации и реализованные затем в практической плоскости. Ведь они во многом предопределили развитие нашей страны в первом десятилетии XXI в.

Равная удаленность коммерческого бизнеса от власти. Отказ от возможности использовать административные и силовые функции, присущие исключительно государству, в интересах приближенных предпринимателей или уполномоченных государственных служащих. Практическим доказательством этого подхода стало удаление из страны и из бизнеса некоторых олигархов, пытавшихся приватизировать эти сущностные функции государства.

Верховенство права, т. е. правового государства, действующего в интересах защиты законных прав граждан. Правда, настораживало то, что раздел экономической программы тех лет, подготовленной группой экспертов под руководством Германа Грефа, как раз посвященный становлению правового государства, был переведен в разряд сугубо конфиденциальных документов заказчиком программы – исполнительной властью. Об этом знал только ограниченный круг людей.

Переход к политике строгой фискальной дисциплины: был провозглашен и реализован принцип бездефицитного бюджета, а нефтяная рента в основном исключена из процесса формирования текущих обязательств государства. В основе этой политики лежали планы по осуществлению целого ряда структурных реформ в области пенсионного обеспечения, энергетики, жилищно-коммунального хозяйства, здравоохранения и др.

Налоговый маневр на принципе контракта (соглашения) между налогоплательщиками и государством по поводу уплаты налогов. Маневр, который состоял в снижении налогового бремени по ставкам наиболее уязвимых с точки зрения собираемости налогов, удался. Налоги в основном стали платить, а не отдавать с боем.

Приватизация долей государства в коммерческих компаниях. Это было недвусмысленным сигналом, что в экономике страна полагается на частную инициативу и справедливую конкуренцию.

Наконец, были сделаны реальные шаги по выстраиванию конструктивных, свободных от советского синдрома спецслужб, отношений с развитыми странами с целью получения экономических выгод от глобализации мировой экономики и свободного движения капиталов, в которых Россия нуждалась как никогда.

Итогом даже неполной реализации этих принципов экономической политики стал рост предпринимательской инициативы, приостановка утечки мозгов, возврат в страну части ранее вывезенного частного капитала, приход на российский рынок инвестиций крупных мировых компаний и, как результат, опережающий рост экономики.

Однако в процессе успешного развития вектор 2000-х стал незаметно меняться. В ряде случаев на противоположный.

Вместо равной удаленности бизнеса от власти стал преобладать принцип лояльности. Бизнес, лояльный ко всему, что делает власть, мог расти и обогащаться. А признанному нелояльным такие права не гарантировались. Феномен особых отношений отдельных капитанов бизнеса и власти сохранился, сменились только персоны, и эти отношения приобрели сугубо непубличный характер.

Правовая экономика осталась на бумаге. Возобладала тенденция подчинения судебной власти исполнительной и ее силовому крылу. Это породило рост коррупции, практику выборочного правоприменения, правовую незащищенность малых и средних компаний от рейдерства и поборов отдельных лиц, уполномоченных государством обеспечивать соблюдение законности. Это толкало к упрощению структуры экономики страны, оформляло ее как хозяйство крупных сырьевых компаний и компаний первого передела.

Надежность бюджетной политики тоже осталась в прошлом. За несколько лет расходы федерального бюджета выросли до уровня, при котором способность государства выполнять финансовые обязательства теперь наполовину зависит от того, какой будет цена на нефть. Структурные реформы не удалось осуществить полностью, или они оказались существенно модифицированными, несовместимыми с политикой фискальной дисциплины.

Несмотря на то что цена на нефть достигла невиданных высот, власти попытались нарушить налоговый контракт 2000-х, повысив ставки социального налога. Думаю, что налогоплательщики могли бы с пониманием отнестись к этому решению, если бы не было тех рентных доходов, которые государственный бюджет продолжает получать от экспорта сырьевых ресурсов.

Вместо сокращения государственного участия в экономике состоялась экспансия государства в конкурентные секторы экономики. Государство использовало ренту для создания государственных корпораций, увеличения доли в коммерческих компаниях и банках и субсидирования лояльного бизнеса, а также на дорогостоящие строительные проекты непроизводственного характера. Эффективность этих решений, логично вписывающихся в случившееся отступление от строгих правовых отношений бизнеса и власти, еще предстоит оценить. Но очевидно, что они способствовали росту монополизма и несправедливой конкуренции.

Во внешней политике взятый было вектор на конструктивный диалог быстро развернулся. Вместо этого диалога произошел возврат мягкой конфронтации с развитым миром.

В итоге за 2008–2011 гг. рост отечественной экономики – 0%, возобновился отток инвестиционного и интеллектуального капитала. Кто-то может возразить: так ведь мировой экономический кризис! Да, развитые страны находятся в долговом кризисе, их экономики стагнируют. Но в этот же период экономики наших соседей по БРИК – Китая, Индии, Бразилии – выросли на 31, 26 и 11% соответственно, а цена на нефть была (и остается) для нас благоприятной как никогда.

Вряд ли стоит искать виноватых, но сегодня мы опять стоим перед выбором начала 2000-х.