Сергей Хестанов: Призрак 1973 г.
Отказ Ирана от диалога относительно ядерной программы вполне предсказуемо привел к решению о введении экономических санкций. В ответ на санкции Иран пригрозил перекрыть Ормузский пролив. США нарастили военное присутствие в районе пролива. События развиваются по сценарию, напоминающему нефтяной кризис 1973 г.
Ядерная программа Ирана началась в далеком 1967 году с поставки американского (!) реактора мощностью 5 Мвт. Позже Иран присоединился к договору о нераспространении ядерного оружия. В 1974 г. четыре реактора поставила ФРГ, в 1978 г. еще один – США. Начались работы по строительству АЭС в Бушере. Все изменилось после исламской революции 1979 г. – программа сотрудничества с западными странами была свернута. Развитие ядерной программы затормозилось и активизировалось только в конце 1990-х гг.
С 2003 г. Иран неоднократно обвинялся в работах по созданию ядерного оружия. Инспекция МАГАТЭ обнаружила центрифугу, пригодную для обогащения урана, что теоретически позволяет изготовить ядерное оружие. С этого момента начинается длительный и бесплодный процесс поиска компромисса.
Потенциальная возможность создания ядерного оружия Ираном, вне сомнения, нарушит и без того хрупкий баланс сил в крайне взрывоопасном регионе. При этом санкции США и ЕС против Ирана не способны сильно ударить по его экономике – 80% иранского экспорта нефтепродуктов приходится на Индию и Китай, которые осуждают санкции и не собираются к ним присоединяться. Введение эмбарго приведет (частично уже привело: Иран пригрозил запретить экспорт нефти в Европу) к обратной реакции Тегерана – вместо активизации диалога активизируется антизападная риторика. Снижение же поставок нефти на рынок несколько повысит и цены (рост до 30% на пике), и спрос на нефть. Этот сценарий поднимает нефтяные цены на высоту, заведомо достаточную для профицита российского бюджета.
В случае проявления солидарности с Ираном со стороны других нефтеэкспортеров (а с учетом фактора «арабской весны» это весьма вероятно!) рост цен может быть гораздо более значительным – до $200, даже до $300 за баррель. Подобное уже случалось в 1973 г., когда страны ОПЕК решили наказать Запад за поддержку Израиля в войне «Судного дня». Тогда рост цен составил 4 (!) раза. В настоящее время степень солидарности стран ОПЕК много ниже, чем в 1973 г., но и предложение на нефтяном рынке сегодня меньше.
И наконец, максимально жесткий сценарий: проведение военной операции. В пользу возможности силовой акции указывает успешность аналогичной операции против иракского ядерного реактора, проведенной в 1981 г. Израилем (реактор класса «Осирис»). В результате авиаудара реактор был полностью разрушен. Степень разрушений была столь велика, что попыток восстановления реактора не предпринималось. Дискуссии о том, мог ли реактор использоваться для создания ядерного оружия, длятся до сих пор. Существуют компетентные мнения как за, так и против этой возможности. Однако создание так называемой «грязной бомбы», скорее всего, было осуществимо. Показательна реакция международного сообщества на эту силовую акцию: с одной стороны, Совет Безопасности ООН осудил действия Израиля в резолюции 487, с другой – многие политики оценили эти действия как жесткие, но необходимые. Естественно, такая успешность не может не подтолкнуть ястребов к идее повторения операции в современных условиях.
В этом сценарии кроме кратного роста нефтяных цен неизбежно проявление физического дефицита нефти на рынке. В 1973 г. дефицит нефти и нефтепродуктов во многих европейских странах привел к нормированию (карточки!) и запретам на использование автомобилей частными лицами в определенное время (в Германии – по выходным).
За событиями 1973 г. последовало десятилетие процветания нефтеэкспортеров (в СССР – «золотая эпоха застоя»). Сильный рост доходов позволил странам – экспортерам нефти значительно увеличить государственные доходы. Рост госдоходов, с одной стороны, поднял уровень жизни граждан, с другой – положил начало зависимости экономики этих стран от цен на нефть. Еще одно следствие роста нефтяных цен – консервация системы общественного устройства. Одна из причин неудачи косыгинской реформы и последующего (до конца 1980-х гг.) отказа от проведения либеральных реформ хозяйственной жизни СССР – высокие доходы государства от экспорта нефти и газа.
Были и другие последствия: высокие цены на нефть способствовали небывалому техническому прогрессу в области роста энергоэффективности. Впрыск топлива и компьютер управления двигателем, применявшиеся ранее только в военной авиации, стал рядовым техническим решением. Возросла популярность АЭС во многих странах, Франция и Япония (большая часть реакторов на АЭС «Фукусима» введена в эксплуатацию после 1973 г.) сделали ставку на развитие ядерной энергетики. В развитых странах добыча сырья испытала настоящий ренессанс: активное освоение нефтяных и газовых месторождений в Северном море – результат роста цен после эмбарго 1973 г. Все это и привело к закономерному падению цен во второй половине 1980-х гг. Ибо в соответствии с законом Саймона со временем доля сырья в стоимости любого товара неуклонно падает, а большая часть прибавочной стоимости достается следующим звеньям производственной цепочки. Высокие нефтяные цены – нетипичное (в историческом масштабе) явление, и не стоит ждать их сохранения на временном горизонте свыше 5–10 лет.