Линор Горалик о том, как одежда превращается в полигон для политики
В музее при нью-йоркском Институте технологии моды хранится платье из набивного хлопка, созданное в 1889 году. Широкие рукава, длинный присобранный подол, гладкая кокетка — все это, даже небольшие манжеты, сшито из звездно-полосатой материи. Простыми словами — из американских флагов. 1889 год был в американской истории особенным: к нации присоединились четыре территории, включая Вашингтон, — больше, чем в любом другом году.
А в 2001 году созданное американским дизайнером Кэтрин Маландрино звездно-полосатое «платье-флаг» немедленно стало модным хитом: в нем фотографировались Холли Берри, Шэрон Стоун, Мадонна, Джулия Робертс и десятки других знаменитостей. Бутики на Пятой авеню выставляли это платье в главных витринах, а ведущие глянцевые журналы помещали на обложку.
2001 год тоже оказался для США поворотным: трагедия 11 сентября навсегда изменила взгляд граждан этой страны на свою родину, и американский дизайн, моду, искусство захлестнула волна патриотических эмоций.
Для дизайнеров, пытающихся работать с «патриотической» темой, плюс ее заключается ровно в этой эмоциональной насыщенности, в массовой узнаваемости символов. Эту узнаваемость дизайнеры эксплуатируют по-разному. Кто-то обращается к эстетике более или менее устоявшегося общего прошлого — как Денис Симачев, не без иронии работающий то с хохломой, то с советскими мультиками, то с эстетикой рабочего Подмосковья. Или как Константин Гайдай, не без серьезности черпающий образы из страшных народных сказок и византийской иконописи. А кто-то, напротив, реагирует на новости — как, скажем, голландские дизайнеры из Metahaven Research Studio, создавшие коллекцию платков в поддержку WikiLeaks, или российский интернет-магазин Trends Brands, выпустивший недавно футболки с надписью «Спасибо за нормальную цивилизованную коррупцию».
В этом плане быстрая мода и быстрая политика просто созданы друг для друга: что ни день — то новый газетный заголовок, который можно нанести на футболку и превратить ее таким образом в персональный политический полигон.
Даже когда мы считаем, что в нашей одежде нет «ничего политического», мы, по сути, обманываемся: скажем, уже тем, что ни в какую жару мы не ходим голыми по улицам, мы признаем существование над собой законов страны, в которой находимся. А уж форма сознательного политического высказывания в костюме существует, возможно, столько лет, сколько существует само человеческое общество: можно носить на теле боевой раскрас одного племени, а можно — другого. Можно клеить мушку на правую щеку и демонстрировать поддержку вигов, а можно — на левую, за тори. Можно носить широченные клеша, рискуя вылететь из института за недостаточную «советскость», а можно быть схваченным на главной площади города за то, что к твоей сумке привязана белая ленточка.
Не исключено, что самое важное новшество в отношениях моды и политики заключается именно в том, как конечные пользователи вытесняют из игры профессиональных дизайнеров. Сделать значок или нанести надпись на футболку можно за несколько минут в любом торговом центре, не говоря уже о том, насколько легко повязать на рукав ленточку или надеть «правильную» бандану. Патриотизм — штука неоднозначная: почти каждый патриот любит свою страну не такой, какая она есть, а такой, какой он хотел бы ее видеть. За таким сложным раскладом, конечно, не угонится никакой дизайнер. Всё приходится самим, всё самим.