Андрей Колесников: Консерватизм вместо модернизации
Еще Николай Бердяев заметил, что строительство идеологии в России заканчивается или тоталитарными, или теократическими, или коммунистическими моделями. Известна и другая закономерность: как только в России начинается новый этап партстроительства, власть принимается фантазировать насчет двух партий – правой и левой, консервативной и социал-демократической, апеллируя к примеру супостата – США.
Так произошло и на этот раз. Дмитрий Медведев с горящими глазами неофита объявил о том, что займется обновлением «Единой России» на основе консерватизма, при этом высоко отозвался о достоинствах коммунистов и прямо намекнул на то, что в стране должны быть сильные консервативная и «розовая» партии. То есть российская власть готова в третий раз войти в одну и ту же воду: так уже было в те времена, когда отращивались две партийные ноги, наши партии гвельфов и гибеллинов – Черномырдина и Рыбкина, Грызлова и Миронова. Ничего из этого не получилось.
Да и «Единая Россия» в начале своего существования пыталась играть в консерватизм, только никто – ни избиратель, ни политический класс – так и не понял, о чем, собственно, речь. Главный же вопрос, на который нет ответа – причем один круг дискуссий на эту тему уже прошел почти 10 лет назад, – что «консервирует» консервативная партия? Ценности обывателя-конформиста? Но после того, что произошло на Болотной, их уже нельзя назвать доминирующими. Коммунистические ценности? Но этим занимается другая по-настоящему консервативная партия – коммунисты. Можно еще консервировать ценности либерализма, которые – так сложилось исторически – легли в фундамент нового государства, Российской Федерации. Но на этот счет уходящий президент заявил: «Я могу вам сказать откровенно: я никогда по своим убеждениям не был либералом». Теперь, после четырех лет его правления, когда не была реализована ни одна реформа, увеличилось присутствие государства в экономике, не началась приватизация госкомпаний и госбанков, а бюджетные приоритеты четко были ориентированы на оборонно-охранительные расходы, можно констатировать: и по своим действиям Медведев не был либералом.
Правда, выступая перед активом «Единой России», он разрешил существование и либерального, и социального крыльев – главное, чтобы все были при этом еще и немного консерваторами. Наверное, теперь начнется большая идеологическая дискуссия с привлечением кремлевских «обналитиков» и «бормотологов» по поводу того, как трактовать консерватизм. Дело долгое и бюджетоемкое, потому что, если за словом «консерватизм» стоит абсолютная пустота, возможны разные его трактовки – с вытекающими из них политтехнологическими фантомами.
Кстати, о фантомах. От наследства гражданского общества Медведев-партиец теперь отказывается. Его представители отныне называются «наши политические оппоненты». А то, что они делают, нередко оказывается «фантомами», которым противостоит «реальная жизнь». Уход от «фантомов» Медведев начал тогда, когда «сдал» Химкинский лес. Теперь, взявшись донашивать партийную шинель Путина, он окончательно перешел на сторону «реальной жизни».