Эмиль Дабагян: Мексиканский опыт для России
Мировой политический опыт огромен и разнообразен. И если прямые параллели вряд ли возможны, то сходство политических конструкций все равно заставляет задуматься о нашей ситуации и, возможно, по-новому на нее взглянуть.
Обратимся к примеру Мексики – страны, с которой у России немало типологических сходств. Во время революции 1910–1917 гг. в этой латиноамериканской стране была создана Институционно-революционная партия (ИРП), своеобразный симбиоз партии и государства. Во многом она напоминала будущую Коммунистическую партию Советского Союза. ИРП, как и КПСС, безраздельно доминировала на общественной арене почти 70 лет.
В стране регулярно проводились выборы исполнительной и законодательной власти. Но все это делалось под неусыпным присмотром ИРП. Оппозиция формально существовала в виде карликовых организаций, которые никак не влияли на политический климат.
Действующий президент сам называл своего преемника – как правило, из числа министров внутренних дел. Эта технология именовалась «дедасо». На русский язык выражение переводится как «указующий перст». Все ждали взмаха дирижерской палочки. Остальное было делом техники: контролируемая электоральная машина работала без сбоев.
Так продолжалось до тех пор, пока в октябре 1968 г. не грянули студенческие волнения, жестоко подавленные властью. Эти выступления, потрясшие до основания общество, послужили для истеблишмента толчком к дозированной демократизации. Стало ясно, что сохранение статус-кво чревато непредсказуемыми последствиями. Перемены прежде всего коснулись правящей партии. Показателем сдвигов стал отход от привычного принципа. Пионером нововведения был Эрнесто Седильо, избранный главой государства в 1994 г. В канун очередной кампании впервые президент отказался от устоявшейся практики. Впервые в рамках ИРП прошли праймериз с участием не только членов партии, но и сочувствующих. Это способствовало оздоровлению политического климата, консолидации оппозиции. К началу нового тысячелетия складывается трехпартийная система с центристским, левоцентристским и правым крылом.
В июле 2000 г. произошло событие тектонического масштаба. На президентских выборах победил 58-летний Висенте Фокс, лидер «Альянса за перемены», ядро которого составляла оппозиционная Партия национального действия. Он добился убедительной победы над основным соперником, кандидатом от ИРП. Это знаменовало конец ее монополии на власть.
Нелишне добавить, что мексиканская конституция запрещает главе государства баллотироваться на второй срок. В июле 2006 г. состоялись очередные выборы. В президентской гонке на равных конкурировали Фелипе Кальдерон, выдвинутый Партией национального действия, и Андрес Мануэль Лопес Обрадор – лидер левоцентристской Партии демократической революции. Вперед вырвался Кальдерон. ИРП снова проиграла.
Мексика быстро продвигалась по пути плюралистической демократии. Специальный закон зафиксировал автономность высшей электоральной инстанции – Федерального избирательного института, который не на словах, а на деле превратился в орган, независимый от остальных ветвей власти. О его авторитете свидетельствовала такая деталь парламентской кампании 2003 г. Руководство института сделало замечание президенту о недопустимости использования административного ресурса, прокручивания по телевизионным каналам роликов о достижениях правительства. В этом усматривалась косвенная поддержка правящей партии, пытавшейся добиться утерянного ранее большинства в нижней палате. Фокс внял предупреждению и дал указание снять с показа ролики. Впоследствии избирательный институт оштрафовал эту партию на $48 млн за нецелевое использование фондов в ходе предвыборной кампании 2000 г.
Мексика – федеративное государство. Обе палаты формируются посредством всеобщего голосования; 300 депутатов нижней палаты избираются по одномандатным округам и 200 по пропорциональной системе. Одна и та же партия не имеет права занимать более 300 мест. Губернаторы избираются прямым голосованием. Президент, управляя, обходится без наместников-полпредов в округах. В стране произошли впечатляющие сдвиги, сформировалось зрелое гражданское общество, средства массовой информации не подвергаются цензуре, фактически играют роль четвертой власти.
Обращаясь к российским реалиям, нетрудно убедиться, что наши верхи берут на вооружение архаичные технологии, которые сами изобретатели уже сдали в архив. Вспомним, как Владимир Путин, прибегнув к методу дедасо, объявил преемника – Дмитрия Медведева, которого потом благополучно избрали главой государства. Сам же занял пост премьер-министра. Так возник тандем. В 2012 г. главные действующие лица поменялись местами. Бывший глава государства, находившийся у руля правления восемь лет, возвращается в привычное кресло еще как минимум на шесть лет. Подобное трудно припомнить в мировой политической практике. Медведев в интервью телевизионным каналам 26 апреля назвал это «российской моделью демократии». Возможно, так и есть.